– Что-то не так?
– Все хорошо, спи!
– Точно?
– Точно. Слушай, Мань, а может, в субботу придешь ко мне в ресторан днем? Я сооружу что-нибудь диетическое…
– Борюнь, – теперь на Бориса недоуменно смотрели оба глаза. – В субботу я буду в Бухаресте. Там же Гран-при, забыл?
– Извини.
– В другой раз, ладно? – Манюня снова свернулась под боком колючим калачиком, а Борис еще долго лежал без сна, размышляя над тем, когда же наступит этот самый другой раз, и наступит ли когда-нибудь.
Виктория вернулась домой в десять вечера. Водителя она все-таки отпустила, решила, что жена Поповского не обидится, если какая-то там не слишком знакомая дама на ее юбилее ограничится глотком вина и уйдет, не отведав торта.
Вика чувствовала себя слишком усталой. Соблюла этикет – и достаточно. До того как зайти в подъезд, она еще долго сидела в машине, пытаясь угадать, что ждет ее там – за дверью квартиры: скандал, еще раз скандал или холодная тишина отчуждения?
Она не угадала. Уже на лестничной клетке был слышен голос Пинк, которую Вика в последнее время активно недолюбливала. Конечно, не за вокальные данные, а за то, что Лялька обрезала свои шикарные волосы и выкрасила оставшийся ежик в розовый цвет. Сегодня, однако, звучание Пинк даже обрадовало Вику. «Поет, – подумала она, – и танцует. Значит, ничего не знает». И тут же другая мысль: «А лучше бы знала. Теперь я должна сказать. А как? Конечно, Сережа Ляльке не родной, но относился он к ней хорошо, внимания уделял немало. Во всяком случае, больше, чем Вика, уж это точно. Конечно, девчонка прикипела. В ссорах вон всегда на его сторону становилась. Сейчас, конечно, во всем случившемся будет винить мать. Ну что ж, значит, придется пережить еще и это».
Вика зашла в квартиру, сняла пальто и сапоги и прошла в комнату. Музыка, оказывается, была просто фоном. Лялька сидела в кресле и, ничего не замечая, смотрела в планшет. Она водила пальцем по экрану и что-то бурчала себе под нос.
– Привет.
Вика присела на подлокотник, неловко чмокнула дочь в затылок.
– Хай! – буркнула дочь, не прерывая игры.
– Интересно?
– Угу.
– Ляль…
– «Пять» по русскому, «четыре» по алгебре, по физике тройбан. Уроки сделала, к репетитору ходила, поела яичницу, – быстро проговорила девочка, не отрывая взгляда от экрана. – Что-нибудь еще?
– Да.
Зачем тянуть? Подбирать слова и смягчать удар Вика никогда не умела:
– Сережа ушел.
– А я знаю. – Лялькины пальчики ловко перемещались по картинке с какими-то монстрами. – Он и вещи уже вывез.
– Вот как?
– Ага. Еще вчера.
– Как вчера? – Кресло качнулось, и Вика чуть не упала. – Ты все знала еще вчера?
– Ну да.
Лялька наконец оторвалась от планшета и взглянула на мать с нескрываемым презрением:
– Он же тебе еще вчера целый день трезвонил. Слушал гудки и говорил: «Вот если, Ляль,