“Give me a knife and a bucket!” he cried with an oath (дайте мне нож и колоду для рубки мяса! – кричал он, бранясь; bucket – бадья, ведро; балка, на которой мясники подвешивают туши; oath – клятва; ругательство, проклятие), and could hardly be withheld (и его едва смогли удержать; to withhold – воздерживаться /от чего-л./; останавливать, сдерживать) from setting forth alone to deal with the spokesman of the seamen (от /попытки/ в одиночку расправиться с представителем матросов; to set forth – выступать против врага; to deal – распределять, раздавать; иметь дело; to deal with /разг./ – наказывать /кого-л./).
Captain Scarrow had to remind him (капитан Скарроу был вынужден ему напомнить) that though he might be only answerable to himself at St. Kitt’s (что несмотря на то, что, возможно, на Сент-Китте он отвечал лишь перед самим собою), killing became murder upon the high seas (казнь без суда в открытом море становится = считается убийством; to become; to kill – лишать жизни; murder – /предумышленное/ убийство; high seas – открытое море). In politics he was, as became his official position, a stout prop of the House of Hanover (в политических /взглядах/ он был, как и приличествовало его официальному положению, убежденным сторонником: «прочной опорой» дома Ганноверов = ганноверской династии; to become – становиться, делаться; приличествовать, соответствовать), and he swore in his cups (и, изрядно выпив, клялся; to swear; cup – чаша, кубок; выпивка, вино) that he had never met a Jacobite without pistolling him where he stood (будто не было случая, чтобы он, повстречав якобита, тут же не пристрелил его на месте: «там, где он стоял»; never – никогда; to meet; to stand). Yet for all his vapouring and his violence he was so good a companion (и все же, несмотря на все его бахвальство и жестокость, он был интересным: «хорошим» попутчиком; to vapour – испарять/ся/; хвастать, бахвалиться; vapour – пар; пары; испарения; violence – насилие; жестокость), with such a stream of strange anecdote and reminiscence (с таким /неиссякаемым/ потоком забавных анекдотов и /собственных/ воспоминаний; strange – чужой, чуждый; удивительный, необыкновенный), that Scarrow and Morgan had never known a voyage pass so pleasantly (что для Скарроу и Моргана еще ни одно плавание не проходило так приятно).
Captain Scarrow had to remind him that though he might be only answerable to himself at St. Kitt’s, killing became murder upon the high seas. In politics he was, as became his official position, a stout prop of the House of Hanover, and he swore in his cups that he had never met a Jacobite without pistolling him where he stood. Yet for all his vapouring and his violence he was so good a companion, with such a stream of strange anecdote and reminiscence, that Scarrow and Morgan had never known a voyage pass so pleasantly.
And then at length came the last day, when, after passing the island (и вот, наконец, наступил последний день, когда, миновав остров), they had struck land again at the high white cliffs at Beachy Head (они снова направились к земле у высоких белых скал мыса Бичи-Хэд; to strike – ударять; направляться). As evening fell the ship lay rolling in an oily calm (когда наступил вечер, ветер упал, и судно покачивалось в маслянистом /тумане/; to fall – падать; спускаться, наступать /о темноте, ночи/; to lie – лежать; находиться /в каком-л. состоянии, положении/; to roll – катиться; качаться; oily – масляный, маслянистый; calm – спокойствие; штиль, безветрие), a league off from Winchelsea (примерно в лиге от Уинчелси), with the long dark snout of Dungeness jutting out in front of her (с выдававшимся вперед длинным темным хоботом мыса Данджнесс). Next morning they would pick up their pilot at the Foreland (на следующее утро в Форленде они примут на борт лоцмана; to pick up – поднимать, подбирать; pilot – летчик, пилот; лоцман), and Sir Charles might meet the king’s ministers at Westminster before the evening (и сэр Чарльз сможет встретиться с королевскими министрами