Он разглядел, что рука была в рукаве из какой-то плотной ткани цвета хаки. Марти тут же понял, кому она принадлежит. От испуга он закрыл глаза свободной рукой и заскулил как щенок. В мыслях он уже прощался с жизнью, как вдруг его онемевшая кисть почувствовала прилив крови, а чуть позже – жар.
Марти не поверил своим ощущениям и, не отпуская с глаз руки, одернул освобожденную кисть. До него донесся резкий запах сырости и тухлятины. Нет, не разложения, а именно какой-то тухлятины, будто он нюхал ну очень вчерашнее мясо. Марти убрал с лица руку и вновь закричал так громко, что, наверное, его услышали даже спящие в ближайших домах.
В метре от него стоял Ричи Кауфман: кожа бледнее мела, левый глаз смотрел косо куда-то в бок, а другой смотрел прямо на Марти, темные волосы выглядели ломкими и перемешались с засохшей землей. На нем была его любимая двухслойная куртка, которую он надел болоньевой стороной на тело. Часть его лица была сплюснута, словно от удара утюга, нос превратился в сплошное бесформенное месиво из запекшейся крови и лоскутов кожи, губы треснули и также запеклись кровью, львиная доля зубов отсутствовала, обнажились пустые десна с торчащими из них, как штыки, осколками.
Ричи тупо смотрел на кричащего рядом Марти.
– Не это ищешь, Заяц? – обратился он к нему, как в тот раз, когда Марти сидел в яме без очков.
Теперь Ричи держал на кончике указательного пальца не очки, а пляшущий тусклым светом фонарь Марти. И из ямы вылез на сей раз не Марти, а он. Но находились они в том же положении. Голос Ричи изменился до неузнаваемости. Из высокого, смеющегося и немного дерзкого он понизился, стал заторможенным и обзавелся хрипотцой. Казалось, он говорит по слогам. Ричи продолжал держать в посиневшей руке включенный фонарь, но вскоре тот упал на землю и покатился по уклону прямо в яму, где и потух.
Ричи выставил вперед правую ногу и подтянул к себе левую, будто волоча. Он сделал еще один такой шаг и оказался прямо возле Марти. Тот заскулил и, кажется, заплакал.
– Пожалуйста, уйди, прошу, мне не следовало этого делать! – мямлил Марти.
Ричи оскалился и вскинул то, что осталось у него от сальных бровей. Его улыбка была похожа на улыбку вымученного алкоголика, которому следовало бы уже заснуть мертвым сном. Ричи нагнулся к Марти и прикоснулся к его щеке. Марти тут же отпрянул в порыве ужаса и безграничного отвращения к тому, что некогда было его одноклассником.
– Да…не следовало. Но ты оказался не так туп, как я о тебе думал, – говорил он все тем же заторможенным голосом. – Не надо было меня откапывать и никого не следует. Но лучше уж я, чем Пит или те двое (это еще кто? – подумал Марти). Я хоть и смеюсь над тобой, но, понимаешь, не со зла, а вот он… – Ричи указал на куст у развилки своей мертвецкой рукой, – не был к тебе столь дружелюбен.
– П-п-пит?.. – выдавил из себя Марти.
– Он тебя всегда недолюбливал, мягко говоря. – Ричи словно не слышал его. – Это я его сдерживал, чтобы