1
Решено – в горы я иду! На Тянь-Шань! Китайцы эти горы называют Поднебесными.
До последнего момента я колебался: все же шестьдесят лет, выдержу ли, не стану ли обузой?
Мои будущие спутники – «снежные барсы» высокогорий, заядлые самодеятельные горные туристы Леша Ш. и Толя Ж. – не сомневаются – выдержу, мол. Они говорят:
– Там лошади ходят. И потом, учти – лучше гор могут быть только горы, как сказал единственный поэт, который побывал в горах с рюкзаком.
Этот последний разговор состоялся у меня. Сидели за столом. Леша Ш. ладонями грел рюмку с коньяком, мы с Толей, не грея, отдавали ему должное.
Жена, когда гости ушли, сказала:
– Тебя приглашают – надо идти. На следующий год тебе будет шестьдесят один, потом два. Могут и не пригласить.
До сих пор не знаю, какой аргумент стал решающим. Но в горы я иду.
Маршрут: летим до Алма-Аты, далее перевал Проходной, долина реки Чонг-Кемин, перевал Чалпан-Ата, и мы – на Иссык-Куле. И все это за четыре дня. На Теплом Озере, как называют киргизы Иссык-Куль, в поселке Долинка купаемся, загораем, едим шашлыки, пьем сухое вино. Потом на турбазу Пржевальск и там – по обстоятельствам.
Сразу же встал вопрос об экипировке новоиспеченного горного туриста.
Леша сказал:
– Что брать с собой? Во-первых, рюкзак. Он – как лошадь для казака. Только здесь все наоборот, и потому еще более важно. Ну-ка, покажи свой рюкзак.
Я с достоинством демонстрирую туристское произведение местной промышленности.
– М-да, – спокойно говорит Леша. Он вообще человек спокойный. Еще никто не видел его вышедшим из себя, сердящимся на что-либо. – Рюкзак – с поползновениями, но не Рио. А вообще-то, сойдет.
– Не Рио – это понятно, но что это еще за поползновения? – с тревогой спрашиваю я.
– Поползновения на настоящий рюкзак. Видишь, лямочки по бокам стягиваются. Умелый может с помощью них распределить груз по высоте, приблизить его к телу.
– Подожди, подожди! А у вас какие рюкзаки?
– Приблизительно такие же.
– Но не такие?
– Немного не такие. Но ты не расстраивайся – рюкзак у тебя неплохой. Главное – правильно его наполнить, чтобы не идти, согнувшись в три
погибели.
– Понятно. А как это – правильно наполнить?
Во-первых, вниз надо класть самое тяжелое, чтобы легло непосредственно на поясницу. Боковыми лямками надо отрегулировать груз так, чтобы он был как можно ближе к спине. Вся премудрость. Раз десяток соберешь рюкзак – научишься.
– Но ведь уже первый перевал приходится на второй, а вы грозитесь – даже на первый день похода. Когда учиться?
Леша жмет плечами и говорит:
– Теперь одежда. Начнем с головы.
– С рюкзаком, значит, все о’кей?
– От южного солнца возьми легкую кепи с козырьком. Да, и шерстяную шапочку прихвати.
– Это от леденящих дыхание ледников, – констатирую я, все еще думая о рюкзаке.
– Можно и так. Но в шерстяной шапочке в палатке спать и у ре ледника спать уютнее. Солнцезащитные очки не забудь.
– А это, чтобы не ослепнуть от сверкающих снегов вершин, – говорю я, вспоминая хроникальные кадры покорения нашими альпинистами Эвереста.
– Это тоже. Но в основном там везде желательно оберегать глаза от яркого солнца, особенно новичку, – невозмутимо парирует Леша.
– И с резинкой, – говорит Толя.
– Чего? – оборачиваюсь я к нему. Новая тревога неслышной кошкой появляется в моей душе. – С какой еще резинкой?
– С резинкой – очки, – уточнил Толя. – Дужки очков просверли, вдень резинку. Не будут спадать.
– Это когда буду заглядывать в бездну? – стараюсь догадаться я. – Что, Леша, и бездны будут?
– Да нет. Там пионеры ходят, говорю же.
– Тогда веревка зачем? – я вспоминаю предварительный разговор между моими спутниками.
– Веревка может и пригодиться, – говорил Леша.
– Вытаскивать из трещины?
– Веревку берем, чтобы нас по одному не утянули из палатки барсы, – смеется Толя.
– Понятно. Затягивать потуже живот – тоже веревка нужна.
– Кстати, – говорит Леша, – лекарство от живота не забудьте. Фталазол, там, бесалол.
– Касторку от кашля, – добавляю я, – вспомнив очень эффективное лекарство врача экспедиции на Эверест Светы Орловской. – А кстати, у нас горло болеть будет? Помните эверестцев – они исходили от кашля.
– Сравнил. У них – за восемь тысяч вершинка, а мы немногим более четырех тысяч поднимемся. Но горная болезнь возможна.
– А это еще что?
– Ну, это – когда тебе все будет