Откупившись. «Какая на троне
Тварь сидит! Если б знал о нём столько
Прежде я, сколько знаю сегодня,
Я бы повод себя за решётку
Посадить раньше дал, безусловно!» —
Как-то выпалил врач в разговоре
С Питтом. С тем же презреньем огромным
В зал суда Питер Блад вошёл вскоре.
О верховном судье, восседавшем
В председательском кресле высоком, —
Лорде Дже́фрейсе, слышал Блад раньше,
И все знали, что слыл он жестоким.
Также Бладу, как многим, известно
Было, что оставался короткий
Шаг до смерти ему: от болезни
Угасал он тяжёлой – чахотки.
Монотонно и хрипло судебный
Клерк прочёл обвинение Блада.
Питер Блад обвинялся в измене
Королю и внесеньи разлада
В тишину и покой королевства,
Разжигании бунта – тем самым
Короля своего хотел чести
И короны лишить он, и сана.
Завершая сие многословье,
Клерк спросил: «Подсудимый, виновным
Признаёте себя?». «Не виновен
Я ни в чём, – сказал голосом ровным
Блад, – и нет в обвинении правды…».
Он продолжить хотел, возмущаясь.
Но верховный судья прервал Блада
Мягким голосом вдруг, обещая,
Что дадут ему слово попозже.
К Бэйнсу клерк обратился с вопросом —
Тот вины не признал своей тоже.
А Питт дерзко сознался. Со злостью
Лорд сказал: «Так-то лучше! Не надо
Тут упрямиться! Или мы дело
Не закончим!». И в сторону Блада
С Бэйнсом жест рукой слабый он сделал.
Лишь один был по делу свидетель —
Капитан Го́барт. Он очень живо
Рассказал на суде об аресте.
В том числе о том, как Блада лживость
Не дала казнить Джереми Питта
Сразу. И подсудимые это
Подтвердили. «Раз так, то закрытым
Можно дело считать. Мы к ответу
Привлечём подлецов! Установлен
Факт измены. И не о чем больше
Говорить», – заключил лорд без доли
Прежней мягкости в голосе. «Всё же
Есть о чём говорить», – фраза Блада
Прозвучала насмешливо даже.
– «Ах, подлец! Что тебе ещё надо?
Отнимать вздумал время ты наше?».
Гнев судьи вызвал в нём приступ боли,
И, платок свой к губам прижимая,
Резко скорчился он. Блад напомнил
О недавнем его обещаньи.
«Что ж? Послушаем», – лорд сказал глухо.
Всех присяжных уверенным взглядом
Врач обвёл, что присутствие духа
При судье вновь теряли. «Всё правда, —
На́чал Блад, – но в словах капитана
Недосказанность есть: не сказал он,
Что я делал в усадьбе. Я рану
Врачевал, что милорда терзала».
– «Что за лживый мерзавец, о Боже!
Ведь известно, что был ты солдатом!
Как