Вернувшись в апартамент, я внутренне ощутил, что плечи мои расправились. Осмелев, потянул бронзовую ручку окна вниз. Запорные штанги вышли из гнёзд и витражные створки легко распахнулись. Открывшийся взору вид зелёного и ухоженного заднего дворика умиротворял и… о, чудо!
Вдалеке, за вершинами деревьев горел позолотою крест православного храма! Сразу повеяло таким родным и привычным, что я тихонько засмеялся, дивясь нечаянной радости, и осенил себя крестным знамением. Очень кстати была мне сейчас эта невещественная православная поддержка, я переставал чувствовать себя одиноким в чужой стране. Мои легкие наполнялись вечерней прохладой, притекающей, казалось, именно от этой золотокупольной святыни. Крепла внутри уверенность, что я непременно пойду в храм завтра утром к ранней литургии и обязательно найду там своих русских братьев и сестер, своих единоверцев.
Это ли обстоятельство, или разрешение пользоваться всей роскошью апартамента по своему усмотрению, а, возможно, и причисление моей персоны к категории «непростых» гостей раскрепостило, и я довольно развязно швырнул кофр в одно из кресел и бесцеремонно плюхнулся в другое.
С прибытием, Олег Николаевич!
* * *
– Слушай, – отвлёкся от дороги Андрей, – но вот когда ты сказал про русскую церковь, я примерно понимаю, где это. Такой храм, по-моему, в городе как раз один. И особняк этот помню – там раньше собиралась памирская диаспора. Северные памирцы, которые обосновались в Душанбе. Они же, хоть и причислены к Таджикистану, но живут, говорят и веруют по- своему.
– Это как, по-своему? – прикинулся я несведущим.
– Ну, так. В мечеть не ходят, молятся дома. Не пять раз в день, а два. Пост в Рамадан не держат. Таджики говорят о них: «Памирцы не знают Бога». Вера иная. Причем гордые необычайно. Про себя говорят: «Памирцы тогда лишь встают на колени, когда целуют памирский флаг!». Они какие-то исмаилиты. Вообще в исламе столько течений – сходу и не разберешься.
– Смешение «племён, наречий, состояний»? Так дело обстоит?
– Ну да, запутано всё. Но зато, Олег, девчонки с Памира, – он завёл глаза под лоб, – одно загляденье. Красавицы, писаные самим Аллахом!
– Да ладно. А мне приходилось когда-то читать, что первое место по красоте среди азиатских народностей держат именно таджички, – неохотно прячу незабываемые моменты своего личного опыта.
– Чего ты там читал? Кто их возьмётся учитывать и сравнивать в ихнем Бадахшане? Кто полезет к ним в горные кишлаки? А они ведут родословную из Персии. Воспетые поэтами персиянки – предки бадахшанских красавиц. Арии они, только восточные. Таджички, не спорю, тоже есть красивые и стройные, но эти… Нет, я просто не сумею объяснить, если ты сам не видел, рассказывать гиблое дело.
«Ах, Андрюша, дорогой ты мой! Может, я и открою тебе когда-нибудь мою историю всю без остатка, но не сейчас».
– Может