– Позвольте переадресовать вопрос, – вежливо предложила я.
– Подумайте над возможностью шантажа. Мне это кажется самым вероятным. Хотя я и представить не могу, чем именно можно было шантажировать Алекса. И еще одно, немаловажное, наверное: он был болен. Рак.
– Что же вы сразу не сказали? – ахнула я.
– Вы думаете, это меняет дело? – удивился Пантелеев.
– И еще как!
– Сомневаюсь, Татьяна Александровна, – печально произнес тот. – Потому что форма рака была легкая, и он смело мог прожить еще десяток лет. Вряд ли это могло послужить поводом к самоубийству. Поэтому, уверен, причину искать нужно в другом.
Я помолчала, потом с позволения Игоря Владимировича закурила и наконец решилась задать самый щепетильный вопрос:
– А если это все-таки связано с Григорьевым, который собирается обвинить Высотина в плагиате?
– А он собирается сделать такую глупость? – изумился Пантелеев.
– Да, и полагает, что у него есть доказательства.
– Ну, это совсем было бы неразумно, хотя и могло стать причиной. В таком случае смерть Алекса была бы выгодна в первую очередь ему самому.
– Потому что сейчас никто не поверит обвинениям? – догадалась я.
– Да, потому что сейчас менее всего будут склонны принять это за правду, даже если это и правда.
– Согласна, – немного подумав, кивнула я. – Что же, спасибо, вы оказали мне большую помощь. – Я затушила сигарету. – Теперь позвольте попрощаться, мне следует кое-что уточнить.
– Надеюсь, с моей помощью вы выясните, что случилось на самом деле и что означало письмо Алекса?
– Надеюсь, – вздохнула я. – Хотя в своем письме, если я не ошибаюсь, он как раз говорит о том, что причина в личной жизни.
– Но все зависит от того, что понимать под «личной жизнью», – многозначительно заметил мой великодушный собеседник. – Для каждого это что-то свое.
– Вы снова правы. – Я поднялась, и Пантелеев сделал то же самое. – Спасибо еще раз. – Я протянула ему руку. – Скажите, вы здесь надолго?
– Я уезжаю завтра. Вот вам моя визитка, если вдруг понадоблюсь…
– С удовольствием к вам обращусь, – заверила я.
Я вышла из спальни в полной уверенности, что обрела союзника, который уже прояснил некоторые детали и, возможно, поможет еще кое в чем разобраться. Игорь Владимирович покорил меня своей искренностью. Я была склонна ему верить так, как верят только профессиональным психологам и независимым экспертам.
Сейчас же я понимала: следует сначала выяснить у Толика, было ли самоубийство самоубийством. И необходимо познакомиться с вдовой Высотина, составить о ней свое, так сказать, собственное мнение.
После разговора с Пантелеевым я полагала, что следует поинтересоваться и Сергеем, и Артуром, а также узнать, что они собой представляют на самом деле.
Едва