Тимохин терпеливо слушал, перебирая стопочку заявлений, вытащив откуда-то снизу одно.
– А там фотокарточки правнуков скинул сын, душу грели. Занес сегодня участковый наш.
– Да-да, Елизавета Васильевна, пожалуйста, – Тимохин положил листок обратно в стопку. – Будьте аккуратнее.
В кабинет зашел Петров, сел напротив Тимохина.
– А? Молодец какой, вспомнил бабку.
– Всего доброго, Елизавета Васильевна, – нетерпеливо попрощался он, желая поскорее поговорить с Петровым. – Простите, много дел.
– Дай бог, – услышал он последние слова, прежде чем положил трубку.
Тимохин и Петров уставились друг на друга.
– Не томи, – не выдержал Тимохин. Он взял карандаш и стал постукивать по столу.
Петров усмехнулся.
– Я тут посмотрел всех умерших по городу за последние две недели. Среди них… Сидишь, Тимохин?
– Как видишь…
– Четверо – твои одноклассники.
Тимохин замер. Моментально в памяти всплыли школьные воспоминания… Понеслись перед мысленным взором улыбки, глаза, ситуации. А если среди погибших Светка? Когда он ее видел по телевизору в новостях последний раз? А, может, наглец Небосенко?
– А ты у нас, случаем, не маньяк? – спросил Петров и громко заржал. – Решил таким образом делом себя обеспечить? Типа знаешь, как стекольщики по ночам окна бьют, а ты…
Петров не мог говорить от смеха, Тимохин вежливо молчал.
Зазвонил рабочий телефон.
– Леш, Петров не у тебя случайно? – на том конце провода был Березин.
– Да. Здесь.
– Это самое… Давайте оба ко мне.
Через несколько минут Тимохин и Петров уже сидели перед начальником. Еще через несколько минут оба оттуда вышли. Тимохин с увесистой папкой в руках, Петров налегке.
– Ну что, звездный час? – хлопнул Петров сослуживца по плечу.
– Не в обиде, Жень?
– Да какой! Не понравились мне твои одноклассники.
Он, смеясь, пожал руку Тимохину на прощанье.
Одноклассники, – бубнил Тимохин себе под нос, пока шел к своему кабинету, – что вас убивает?..
Вечером он задержался в подъезде: аккуратно стирал пометки с почтовых ящиков пенсионеров и рисовал на других, принадлежавших активной молодежи. Начертил крестик и на своем почтовом ящике. Именно за этим занятием его застал вышедший из квартиры Елены Андреевны Иван Николаевич.
Тимохин выдержал долгий взгляд, который полноценно выражал высочайшую степень недоумения и укора. На секунду страж порядка вспомнил себя-шестиклассника у школьной доски с нецензурной надписью на ней. Ирина Васильевна, зашедшая тогда в кабинет и заставшая его с мелом в руках, смотрела примерно так же. Тимохин Лёша даже не стал ей объяснять, что сам заметил надпись, только когда взял в руки мел, чтобы написать на доске число и тему урока.
Иван Николаевич, так ничего и не сказав, медленно пошлепал на выход. Но Тимохин был уверен, что мысленно тот помянул любимого Сталина.
Ирина Васильевна