– Думаю, корову положили рядом, – возразил Магнус. – Так что там за книга?
Эйрик еще раз улыбнулся, на этот раз хищно и резко.
– А ты как думаешь? – ответил он и сам вдруг испугался своего голоса – низкого, незнакомого, голодного.
Друзья лежали, умолкнув, обдумывая каждый свое. Какому мальчишке в пятнадцать лет не хочется обрести настоящую силу? Ту самую, которую не получить и с сотней молитв, которая не придет ни с греческим, ни с латынью… Хотя все они готовились однажды принять сан и стать пасторами, бывали в их жизни искушения, с которыми сложно было бороться. С тех пор, как их языки однажды обожгли волшебные слова, избегать греха становилось все труднее.
Первым не выдержал Магнус:
– Что ты предлагаешь?
Оба догадывались, чего хотел Эйрик, но сама мысль об этом наводила трепет. Он прикрыл глаза и тихо, но отчетливо произнес:
– Хочу поднять его из могилы и забрать книгу.
Сквозняк ворвался в дормиторий сквозь щель в окне. Магнус натужно закашлялся, и Боуги заботливо подоткнул ему одеяло. Эйрик отстраненно подумал, что надо бы завтра попросить служанок принести Магнусу отвар из можжевельника, чтобы смягчить кашель.
– Чтобы кого-то поднять, нужно знать все заклинания, – заметил Боуги. – Я их, скажем, не знаю.
– Я вас научу, – решительно заявил Эйрик.
Вряд ли это их успокоило. Ошибка в единственном звуке могла стоить всем троим жизни, а ошибиться, стоя у могилы с поднявшимся покойником, ох как легко. Так стоит ли рисковать ради книги неизвестного старика?
Неожиданно на Эйрика обрушилась сонливость, да такая, словно он не спал несколько дней. Веки набрякли, голова стала склоняться к подушке. Казалось, поведав Боуги и Магнусу о своей затее, он снял с плеч невидимый груз. Они могли отказаться, могли даже нажаловаться учителям, что Эйрик замыслил большой грех. (Впрочем, нет, не могли. Эйрик хорошо знал своих друзей: даже если они струсят, мешать ему не будут.) Он улегся на подушку и натянул шерстяное одеяло до самых ушей, прислушиваясь к возне соседей.
– А кто научил тебя самого? – тихо и с легким укором спросил Магнус.
Эйрик сделал вид, что спит. Его учителя не желали быть названными.
Скаульхольт представлял собой целый мир – суетливый, разноголосый и вечно куда-то спешащий. Город был огромен: тут жили сотни людей, и после него собственные хутора казались юношам крохотными и невзрачными. А в Скаульхольте домики из дерна ютились друг к другу. Одни были совсем небольшими, с единственной общей комнатой – бадстовой, а другие, покрепче и побогаче, могли похвастаться отдельной кухней и двором, обнесенным каменной оградой. Летом крыши землянок покрывались сочной зеленью, и весь город выглядел нарядно и празднично. Епископ следил, чтобы дома чинили вовремя, и потому от города так и веяло благополучием и спокойствием. Над приземистыми строениями возвышалась бревенчатая церковь