Тройная месть. Марина Серова

он лучше меня?» – и так далее и тому подобное... Они не в состоянии смириться со вторыми ролями и поэтому начинают строить коварные планы, вынашивая их иногда годами, тщательно обдумывая каждую деталь. Результаты подобной деятельности красноречиво говорят сами за себя – неожиданно многообещающий друг-начальник вылетает из своего кресла, внезапно распадается, казалось бы, благополучная семья старого приятеля, ни с того ни с сего рвутся многолетние взаимовыгодные деловые связи. Вокруг лишь недоуменно разводят руками – как же так, ведь до сего момента все складывалось на редкость удачно. А завистник втайне удовлетворенно потирает руки, в то же время очень убедительно сочувствуя пострадавшим «друзьям». Находясь во власти черной зависти, он прячет совесть в дальний ящик и с легкостью забывает о чести и порядочности, дружбе и любви.

      Передо мной стояла довольно сложная задача – я должна была разглядеть того, кто умело скрывал от своих, скажем так, соратников истинные намерения. В общем – найти «паршивую овцу» в стаде. Нет, скорее «паршивого волка», затесавшегося в стаю.

* * *

      Сперва я решила побывать на месте преступления. Хотя времени прошло довольно много – три недели, все же нельзя было пренебрегать возможностью отыскать что-либо интересное. Я должна заметить то, что показалось неважным и потому отброшено другими. Ведь часто пропускают мелочи, с помощью которых можно найти ниточки, способные неумолимо привести к раскрытию чужих тайн.

* * *

      Восьмой корпус университета примыкал к третьему, но в отличие от него был современной постройкой начала семидесятых годов. Фасад здания был выполнен из огромных застекленных металлических конструкций. Сквозь эти гигантские окна были хорошо видны пролеты лестниц, ведущих с одного этажа на другой.

      Ко входу в корпус вела невысокая, состоявшая буквально из десяти-пятнадцати ступеней балюстрада, в основании которой неясно вырисовывались контуры зашарканного темно-коричневого пятна. Кровь девушки, впитавшаяся в известняк, напомнила мне о сути расследуемого преступления – бессмысленном трагическом убийстве студентки-первокурсницы. «Лишь осенние дожди и зимние снега окончательно уничтожат следы этого позорного знака человеческой жестокости», – подумала я.

      Наискосок от университетского корпуса, принадлежавшего физикам, располагался корпус мединститута. За окном одной из аудиторий именно этого здания притаились двадцатого мая убийцы. Стреляли с третьего этажа – расстояние получалось приличное.

      Мне необходимо было осмотреть помещение, из которого был сделан выстрел, поэтому я решительно вошла в вестибюль мединститута. Хотя был разгар лета, бдительная вахтерша восседала на своем обычном месте. Обезоруживающе улыбнувшись и поздоровавшись, я попросила:

      – Дайте, пожалуйста, посмотреть тетрадку с квартирами.

      – Пожалуйста.

      Хорошим предлогом для завязки разговора послужило нововведение, согласно которому на вахтах почти всех тарасовских вузов хранятся тетради, в которые