– Добрый вечер, доктор Филатова. Доступ разрешен.
И кафель под ногами дрогнул, зашатался и сдвинулся с места, открывая взгляду люк в полу. Я испуганно ахнула, в последний момент отпрыгивая в сторону. Бойцы запереглядывались, на всякий случай не опуская автоматы. Док ухмыльнулась, что-то нажимая на панели управления и передразнила:
– Добрый ве-ечер, доктор Филатова. А если бы что-нибудь замкнуло внутри и система меня не узнала, вечер был бы еще более добрым!
– Это в каком смысле? – осторожно поинтересовалась я, и, заметив движение внизу, на всякий случай отодвинулась от квадрата в полу еще на пару шагов.
– В прямом, – улыбнулась Док, наблюдая, как из недр люка поднимается широкая площадка лифта, – Поджарило бы всех нас как следует, вот и все…
Я икнула, чувствуя, как зашевелились на голове волосы:
– Да-а уж… Спасибо, что предупредили заранее!
– Всегда пожалуйста, моя дорогая, – весело отозвалась Филатова, – И чего ты распушилась? Не поджарило же!
– Док, хватит запугивать молодежь! А ну, посторонись!
Входная дверь тихонько хлопнула, пропуская еще пятерку бойцов, взглянув в смеющиеся глаза одного из которых, я с трудом подавила вздох облегчения. Живой. Вернулся. Хвала небесам!
Смайл, ловко обогнув подозрительный провал в полу, приблизился к нам. Осмотрелся, с интересом заглянул в отверстие, откуда подмигивала индикаторами камера и едва заметно коснулся меня плечом, будто успокаивая.
Я нерешительно потянула его за рукав:
– Ну, что там?
– Где «там»? – спокойно уточнил он, весело покосившись на меня, – Если на улице, то мерзко пахнет, куча мусора и дождик, кажется, собирается…
– Не ерничай, – тихо попросила я, – Много, да?
Наставник резко повернул голову, вглядываясь мне в глаза. Я даже попятилась от неожиданности – желтоватые зрачки глядели ярко, горячо и строго, словно Смайл готовился принять экзамен у нерадивого студента.
– Пятеро, – наконец отозвался он, отворачиваясь, – Это немного?
– Много. Даже один – много.
– Верно… Док, все готово?
Окончание большого рейда
Эти части у меня не получается писать весело, как бы не старалась. Может, сказывается усталость и пережитые часы ужаса. А может, что-то сгорело внутри, и регенерировать пока не может. В любом случае, учитывая все, что творилось в этот день – шутки будут не особо уместными. Поэтому продолжу, как могу…
Я не вижу смысла описывать, как мы, в несколько партий, спустились на узкой платформе в темную глубину шахты лифта. Как выпрыгивало из груди сердце, когда площадка толкнула в ноги и рывком пошла вниз. Как открылся нашему взгляду огромный тоннель, похожий на станцию метро и мы разбрелись по сторонам, изучая, проверяя и осматривая. Ящики, сумки, куча брошенного прямо