Но сэр Мишель, видимо, поняв – чему быть того не миновать, с вызывающим и одновременно смущенным выражением лица топал к воротам вслед за святым отцом. Холщовая ряса отшельника развевалась под ветерком, а сам он лукаво улыбался, надо полагать в предвкушении беседы с бароном Александром.
Сперва Гунтер решил, что ворота не охраняются. Одна из створок была закрыта, вторая же лишь слегка отворена, но проход был достаточно широк для того, чтобы человек мог войти внутрь. Ворота были невысоки, так что всаднику следовало бы пригибать голову, чтобы не расшибиться о камень арки. Гунтер со знанием дела отметил, что держать оборону ворот в случае нападения будет непросто. Ни тебе бойниц рядом со створками, ни надвратных башенок, удобных для лучников и стрельбы из арбалета. Просто стена с корявыми неровными зубцами.
Когда подошли совсем близко, стало видно, что над самой аркой прибит потускневший от времени, ветра и дождей деревянный раскрашенный щит с гербом барона – красно-сине-желтыми косыми полосами. Больше никаких изображений на щите не было. Гунтер хотел было спросить рыцаря, отчего герб настолько прост, но отец Колумбан уже стукнул пару раз кулаком в окованную проржавелыми железными полосами створку и громко воззвал:
– Pax vobiscum![6] Есть ли кто живой, чтобы встретить мирного служителя Господа и его благородных спутников?
Сэр Мишель насупился, а Гунтер неизвестно зачем перебросил автомат на грудь. Как ни странно, но ощущение холодного железа под пальцами придавало ему лишнюю уверенность.
Некоторое время за воротами слышалась возня, потом в щель меж створками выскочила грязно-белая курица, и сразу раздался хриплый мужской голос:
– И тебе мир, святой отец, рад тебя видеть! А хозяин и подавно счастлив будет.
Ворота приоткрылись чуть шире, и вышел невысокий светловолосый человек лет тридцати пяти, чем-то похожий на сэра Мишеля. Только у привратника волосы были коротко обрезаны, а густейшим желтоватым усам мог позавидовать самый отпетый щеголь. Кольчуги и прочих военных атрибутов на нем не было, одежда простая, кожаная и потертая, лишь у пояса здоровенный тесак в ножнах. Светлые глаза стража смотрели серьезно, но без настороженности – отшельника в Фармере знали все, лишь когда взгляд скользнул по сэру Мишелю и его спутнику, привратник слегка нахмурился, но не позволил себе показать удивление или недовольство.
– Здравствуй, Эрик, – сказал сэр Мишель, – поди доложи батюшке о нашем приходе.
Страж по имени Эрик сдвинул брови еще сильнее, так что они сошлись в единую дугу над переносицей, и вопросительно посмотрел на отца Колумбана.
– Иди, иди! – ободрил его отшельник, махнув рукой.
Эрик, не говоря ни слова, развернулся и исчез за воротами.
– Хам какой, – пробормотал сэр Мишель, – даже не поздоровался.