С высоты птичьего полета. Сьюзен Кельман

с кисточками. Он подвел ее к кровати и сел. Ингрид удалось увернуться от его руки, она попыталась сделать вид, что интересуется потолком. – У меня очень удобная кровать, – мурлыкнул он, и улыбнулся так, что его губы раздвинулись, обнажив зубы, отчего крючковатый нос стал еще более заметным. Он провел по кровати рядом, приглашая ее сесть. – Проверь сама, – прошептал он, жадно оглядывая ее с головы до ног. Ингрид отвернулась, сделав вид, что не расслышала. Одним быстрым движением он схватил ее за руку и притянул к кровати, усадив рядом с собой. Она прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от боли, заставив себя соблюсти видимость приличия. – Чувствуешь? – спросил он, с вожделением глядя на нее. Он был так близко, что она уловила запах алкоголя в его дыхании. Он отпустил руку, собираясь погладить ее бедро, и это был шанс. Она вскочила на ноги и прыгнула к двери. – Мне уже пора возвращаться к Генриху, он наверняка будет волноваться!

      Она выскочила из спальни и без оглядки побежала по коридору к лестнице. По дороге она решила не рассказывать Генриху о случившимся, чтобы не портить им прекрасный вечер. Кроме того, подумала она, увидев себя в большое позолоченном зеркале в самом начале лестницы, вряд ли его начальник виноват. Она и в самом деле выглядит восхитительно. Улыбнувшись себе, она ринулась вниз по мраморной лестнице к Генриху.

      Он кивнул ей, и она, схватив бокал шампанского с ближайшего подноса, залпом выпила его. Затем тут же взяла второй, но пила его уже медленнее, так как пузырьки ударили в голову.

      Остаток вечера она сопровождала Генриха, встречая новых гостей, пока они не оказались в элегантном бальном зале. Кто-то играл на пианино традиционные немецкие застольные песни, а захмелевшие военные пили и раскачивались, хрипло распевая вокруг нее, и тогда она почувствовала себя более расслабленной. Генрих зажег им обоим по сигарете и усадил к себе на колени. Вокруг них собрался кружок поклонников. Когда она взяла следующий бокал шампанского, один из них спросил, нравится ли ей дом, и, уже забыв о досадном происшествии в спальне, она принялась восхвалять красоту всех увиденных комнат. Потом добавила, что собирается делать в своем доме, когда будет создан полностью новый Амстердам.

      Наслаждаясь вниманием, она вернулась к своему привычному кокетству: соблазнительно закинув ногу на ногу, она позволила вечернему платью приподняться и показала свои изящные ножки в выгодном свете.

      Она повыше подняла бокал с шампанским и произнесла:

      – И у меня будут красные бархатные шторы!

      Все восторженно загудели, а Генрих игриво поцеловал ее в шею:

      – И они у тебя будут, mein liebling[12].

      Глава 8

      Сразу после полуночи мирный и крепкий сон Майкла и Эльке прервал настойчивый стук в дверь их плавучего дома. Майкл распахнул глаза, понимая, что мир вокруг раскачивается. Эльке выпуталась из его объятий и села. Она затряслась всем телом. Должно быть, кто-то запрыгнул на лодку.

      Как только они вскочили с кровати, послышались яростные крики: одни и те же фразы на