– Что случилось? – спросил Джон, вбегая в холл.
– Ничего, – ответила она. – Джек рассказывал мне о своем эссе, и я случайно опрокинула вазу. Такая глупость!
– Я позову слугу, – сказал Джон и быстро вышел.
Джек таращился на свою мачеху, щеки его пылали.
– Не смей больше делать ничего подобного или ругаться на меня! – прошипела Кэтрин.
– Да, – пробормотал он. – Простите.
Кэтрин остановилась на этом.
Вечером Джон присоединился к жене в ее гостиной за вечерней кружкой горячего ягодного эля.
– Вы действительно сами опрокинули вазу?
– Да, а что? – Ответ ее прозвучал фальшиво, впрочем, он и был ложью.
– Вам меня не обмануть, Кейт, я знаю своего сына. Он не желает делать то, что его заставляют, и я сомневаюсь, что он стал бы обсуждать это с вами. Полагаю, вы выговаривали ему за леность, а он в ответ разбил вазу. Я прав?
– Простите, я просто хотела защитить его и показать, что забочусь о нем, – призналась Кэтрин.
Джон хмыкнул и откинул голову на спинку кресла.
– Он доставляет мне много тревог, этот мальчик. Я не знаю, что с ним делать. Он обидчив, все воспринимает неправильно, отвергает все мои похвалы и, кажется, испытывает удовольствие от непослушания. Он считает, что грешить – это святое дело, и, если я его укоряю, говорит, что его друзьям сходят с рук вещи и похуже. Он срывается, не думая. Наказания, похоже, на него не действуют.
– Думаю, выход в том, чтобы обращаться с ним по-доброму, и я намерена поступать именно так. Может, он никогда меня не полюбит, но я добьюсь того, что он будет меня уважать.
– Ну желаю удачи! – сказал Джон, и слова его прозвучали так, будто он уже поставил крест на своем сыне.
– Ему всего четырнадцать, он еще достаточно юн, чтобы я успела сформировать его и внушить ему чувство ответственности.
Ее мягкий подход, кажется, начал приносить плоды. Она предпочитала пряник кнуту. Постоянно побуждала обоих детей любить учебу и достигать успехов в ней. Если ей приходилось делать им замечания, это всегда происходило с глазу на глаз. Кэтрин уважала достоинство детей, никогда не поднимала на них руку и упорно продолжила защищать Джека от дурных сторон его характера, даже когда застала за совсем негодным делом: прижав испуганную горничную к стене, он пытался ее поцеловать. Кэтрин схватила его за руку, утащила в комнату и сделала строгое внушение о том, как джентльмен должен относиться к женщинам. Она сознавала, что этот юноша потенциально склонен к проявлениям насилия, и размышляла: не пытается ли утихомирить пасынка, потому что сама его боится? Однако методы Кэтрин, казалось, работали. Чего бы ей это ни стоило, а она подвигла Джека к тому, что он стал вести себя лучше. Все заметили произошедшие в нем перемены. Джон удивлялся и был ей очень благодарен.
На Рождество они