Омоновцы уже оживленно галдели, обсуждая стычку в парке.
– Ты это, командир, – услышал Бурцев. – Если скины наезжать станут – только скажи. Руки-ноги быстро переломаем. И шеи тоже. И пусть Пацаев хоть застрелится.
– Все нормально, парни, – успокоил своих бойцов Бурцев. – Все будет нормально.
Тогда он еще не предполагал, как сильно обманывает их и себя.
Первая тревожная информация о неоскинхэдах поступила около одиннадцати вечера. Патруль, дежуривший у Нижнего парка, сообщил о десятке бритоголовых молодчиков, кучкующихся перед входом. Через четверть часа патруль наткнулся на группку побольше. Эти тоже направлялись к парку. Несколько минут спустя в парк вошли еще два десятка тевтонов. Потом еще… Дело начинало принимать дурной оборот. Поступил приказ подтянуть ко входу в Нижний силы ОМОНа.
Оружие Пацаев брать запретил: к парку примыкали жилые кварталы и стрельба здесь была бы крайне нежелательна. Во-первых, «Хватит с нас двух мертвых хипарей», – так заявил майор. Во-вторых, не верилось майору, что взвод омоновцев не сможет без табельных стволов разогнать молокососов-неоскинхэдов. Пацаев вообще сомневался в том, что дойдет до серьезной стычки. До сих пор ведь не доходило. Ну, а если все-таки что-то случиться, для пресечения беспорядков достаточно будет проверенных спецсредств – резиновых дубинок «РД-73», щитов, наручников и старой доброй «черемушки»-слезобойки.
Собственно, большинство бойцов были согласны с начальством. В титановых бронежилетах и касках-«скатах» с прозрачными ударостойкими забралами омоновцы казались себе неуязвимыми и даже радовались возможности, наконец-то, как следует обработать «демократизаторами» бока зарвавшимся скинам.
К парку мчались в ЗИЛе с кунгом и забранными защитной сеткой окнами. Весело мчались – под вой сирен двух машин сопровождения. По пути возбужденно переговаривались, шутили. Только Бурцев хмуро отмалчивался. Слишком явственно стоял перед глазами тот парень с проломленной головой. И зарезанная девчонка тоже. Все это походило на объявление войны. Непонятной пока никому, кроме загадочного магистра, но бескомпромиссной и беспощадной, результатом которой будет… Что?
Возникло тревожное предчувствие, что все идет не так. Не так, как представлял себе майор Пацаев. Не так, как представляли закованные в омоновскую амуницию ребята. Не так, как представлял он сам. Да еще эта дурацкая башня перехода из Гиммлеровской заначки. И полнолуние. И полночь. И непонятный языческий обряд…
Ровно в полдвенадцатого, громыхая обувью, они посыпались из автофургона под бледный лик луны и свет разбуженных сиреной окон многоэтажек. Успели разглядеть проем раздолбанных парковых ворот, густые