Трагизм ситуации заключался в том, что репетиции фильма и спектакля должны были перехлестнуться. И те и другие грозили быть напряженными, совмещать их будет крайне сложно. Поэтому на новость о Бригелле Гришин отреагировал прохладно. «Нашел чем гордиться – ролью второго плана, – съехидничал он тогда. – Да и та досталась тебе лишь благодаря тому, что ты засветился на экране». Порой сносить цинизм Гришина было крайне тяжело.
Да, Миша был для него больше, чем просто работодатель. После выхода на экраны «Доктора» он заявил в одном из интервью: «Похоже, Лефортов – мой профессиональный талисман». Гришин назвал его своим актером и дал ему роли во всех следующих проектах. За три года они сняли пять сериалов, каждый из которых имел успех, хоть и не такой, как «Доктор Шестицкий». Но общение с Мишей требовало подчас нечеловеческого самообладания, потому что к своим актерам Гришин относился, как к своей собственности.
Следовало признать, что по поводу театра Гришин язвил не совершенно напрасно. В театре он играл вторые роли, в то время, как в Гришинских сериалах, – только главные; да и денег они приносили несоизмеримо больше. Конечно, в сериалы влекли не только деньги. Он любил работать на камеру. Перед ней он испытывал чувства, которых не знал на сцене. Но театр – это было совсем другое. Театр он почитал некоей константой, предавать которую нельзя было ни при каких обстоятельствах. Так его учили в академии. Так считали все актеры, которых он уважал и которыми восхищался. Он не мог бы объяснить Гришину в полной мере – что для него значит театр.
– Ладно, я улажу все вопросы с театром, не переживай, – про себя он решил, что подумает об этом позже.
– Я и не сомневался, – голос Миши смягчился. – Может, отметим сегодня? Ты как?
– Знаешь, сегодня, наверное, не получится … – замялся он.
– К Майке своей, наверняка, собрался? Смотри – доиграешься. Пристукнет тебя когда-нибудь ее муженек, – жестко сказал Гришин и добавил, смягчившись: – Ладно, беги, жеребец. Увидимся в Москве. Сильно не напивайся.
Ну почему Гришину постоянно нужно его поучать!
– Хорошо, папочка, – съехидничал он, но Гришин уже повесил трубку.
Приняв душ и надвинув на лоб кепку-бейсболку, он поехал за