Истощение времени (сборник). Владимир Орлов

Закрепив полные вёдра, присели у соседской завалинки отдохнуть. Дядя Саша закончил математический факультет дореволюционного МГУ. Там всерьёз изучали астрономию. Небо было чистое, томно-августовское. Дядя Саша и предложил мне разглядеть звёзды, называя при этом их имена. Поначалу я смотрел и слушал с интересом, даже с воодушевлением, но вдруг, в одно мгновение на меня навалилась вся тяжесть Неба, вся тяжесть Мира, вся бесконечность Вселенной, какую (и по разуму моему, и по значимости моей во Вселенной) не дадено было мне разгадать. И звёзды, число которых неведомо, и ведомо никогда не будет, стали казаться мне глазами необъяснимого, глазами вечности, направленными на меня и будто бы желающими выяснить, что есть во мне и зачем я. А выяснив, тут же втянуть меня с яхромской завалинки в свои незаполнимые глубины. От встречи с бездной Мироздания мне стало не по себе. Страшновато стало. Позже на открытых пространствах я старался подолгу не смотреть в Небо…

63

      Не из тех ли бездн явился к нам Тимофей? Да и кот ли он? Я видел фотографии якобы погибших в Америке в сороковые годы прошлого века пришельцев, слышал комментарии к ним. И не мог не думать о Тимофее. Он стал казаться мне похожим на одного из тех пришельцев. Мордочка его (из морды превратилась в мордочку) скукожилась, стянулась морщинами. И будто бы приблизилась к Небу. Будто бы Тимофей смог удерживаться сейчас лишь на задних лапах, и как бы стоял, столбиком сибирского придорожного суслика, голова же его устремилась в бездны, нависшие над нами (но существующие и в нас). Ради чего и с чем он обращался в эти бездны? Можно было предположить, что с Мольбой. Может быть к самому Создателю. Может быть, к братьям своим единосущным. Не исключено, что в обращении к ним он (оно) имел право попросить их о вспоможении (спасении), о возобновлении в нём жизненных ресурсов, но и был обязан доложить, кому (чему?) требовалось, о своих исследованиях земного бытия. Так я мог рассуждать, подчиняясь привычкам и представлениям человека с Мещанских улиц. Но Тимофей был существом неземным. И представления московского обывателя были здесь бесполезны и бессмысленны. Хотя подобные ему существа пребывали на Земле и во времена, скажем, Древнего (для нас) Египта. И тогда они удивляли, а потому и попадали в мифологии. Но ни мне, ни врачам-айболитам, показывать кому – и немедленно! – собирались везти кота жена с сыном, изменить сейчас что-либо в его судьбе не было дано. Всё решалось в Космосе. Мысли об этом были нервные, мысли напуганного таракана… Снова я ощутил свою бесконечную малость в Мироздании… В Мироздании первоначального Хаоса.

64

      Везли кота в Москву в пластмассовой клетке. Пугачёв, конвоируемый Суворовым, в клетке, без пластмассы, понятно, на полотне Т. Назаренко. Глупые ощущения, конечно, но что поделаешь. И не бушевал Тимофей, а беззвучно, без вздрагиваний, лежал на дне клетки. Был призван кошачий врач. Впрочем, Григорий Михайлович был не просто кошачий врач. Жена моя была в приятельских отношениях с Натальей Дуровой. Григорий Михайлович, профессор, доктор наук, наблюдал за животными Уголка