– Нет. Но больше ничего и не нужно.
– Я так не считаю. – Вульф откинулся на спинку кресла, втянул в себя бушель воздуха и выпустил его обратно. – Давайте посмотрим, не сможем ли мы обнаружить что-нибудь. Во сколько вы прибыли к брату в субботу?
– Около пяти часов пополудни. – Нижняя часть лица Пола внезапно перекосилась. Я было подумал, что это судорога, однако потом сообразил: он пытается ухмыльнуться, а это непросто сделать после удара в челюсть. – А-а, понимаю, – произнес он. – Вопрос в том, где я был в пять пятьдесят одну шестого августа? Ладно. Я выехал из Маунт-Киско в Нью-Йорк без четверти четыре в своем автомобиле, один. Сначала остановился на Мэдисон-авеню возле «Шрамма», чтобы купить две кварты их фирменного мангового мороженого для воскресной вечеринки. Затем поехал на Пятьдесят вторую улицу и припарковался – по субботам ближе к вечеру там это возможно. Оттуда я пешком пошел в «Черчилль тауэрз» и оказался в номере у брата вскоре после пяти. Я приехал пораньше, потому что уже побеседовал с сиделкой по телефону и мне понравился ее голос. Вот я и подумал, что неплохо бы с ней познакомиться поближе до того, как соберутся остальные. Но у меня не было никаких шансов. Тот парень, Эрроу, уже сидел с ней в гостиной и плел что-то про урановые прииски. Каждые несколько минут она выскальзывала, чтобы проверить своего пациента, а потом снова возвращалась к байкам о рудниках. Затем пришел Дэвид, за ним Луиза с Винсом, и мы как раз садились за стол, когда появился доктор Буль. Дальше рассказывать?
– Да, продолжайте.
– Как скажете. Буль пробыл у Берта около получаса и, когда уходил… я уже говорил, что́ он сказал нам тогда. Мы не только ели, но и пили. И пожалуй, я немного перебрал. Я рассудил, что негоже бросать сиделку одну с Бертом, и остался, когда все отправились на спектакль. Подумал, коли ей нравится болтовня о разведке урана, то она рада будет послушать и о чем-нибудь другом. Но оказалось, ничего подобного. После того как… После короткого разговора она ушла в комнату Берта и закрылась там на замок. Потом она говорила моей сестре, будто я ломился в дверь и орал, что, если она не выйдет, вынесу дверь к чертям. Но лично я ничего такого не припомню. В любом случае Берт к тому часу сделался все равно что мертвый от морфина, если это вообще был морфин. В конце концов сиделка вышла, и мы поговорили. Допускаю, что мог прикоснуться к ней, но те отметины, что она показывала, когда все вернулись из театра… должно быть, она сама их наставила. Я не был так уж пьян, просто чуть навеселе. Потом она схватилась за телефон и сказала, что если я не уйду, то она вызовет охрану. Пришлось сматывать удочки. Дальше?
– Да.
– О’кей. Я спустился в бар, сел за стол и выпил. Два или три стакана. Потом почему-то вспомнил о мороженом, которое осталось в холодильнике в номере Берта, и стал раздумывать, не сходить ли за ним, как вдруг передо мной