– Поняла! – ответила Вероника, чувствуя подвох.
– А я смотрю, что нет! – засомневалась «мама». – Я собаку на этом деле съела и вижу, как ты внутри сейчас вся съёжилась от моих слов…. Эх, учить тебя ещё надо да учить!..
– Но я никогда к этому не привыкну! – вырвалось у Вероники против её воли, о чём она тут же пожалела, потому что после её слов «мама» взяла со столика из лозы, стоявшего рядом с её креслом, плётку с плетёной кожаной ручкой и несколькими короткими кожаными кнутцами, пучком, как щупальца у кальмара, свисавшие из неё, поднесла инструмент к подолу платья Вероники и подняла его так, чтобы стало видно всё лоно девочки и часть её прекрасного животика.
Вероника занервничала. У неё только-только всё пришло в норму, перестало болеть, зажило и вернулось к своему прежнему, прелестному виду. Она стояла с задранным вверх подолом, ни жива, ни мертва, понимая, что ещё одно неверное слово, нечаянный «душевный» порыв или напрасное восклицание, хотя и идущее от сердца, но здесь совершенно никому не нужное и не интересное, и её ввергнут в пучину оргии. Присутствовавшие здесь мужчины уже уставились на её прелести с нескрываемым вожделением. Она знала, что, как только «мама» скажет: «Фас!» – её начнут рвать как волки тёлку. Ей больше не хотелось повторения того опыта.
«Молчи, дура! – приказала самой себе Вероника. – Молчи, если сама себе дорога!»
– Ты мужу изменяла? – вдруг поинтересовалась «мама», продолжая рассматривать её прелести. Она заметила, что Веронику всю потрясывает мелкой дрожью и посмотрела ей в лицо. – У тебя ведь был муж?!..
– Был, – ответила Вероника, не зная, что ждать в следующую секунду.
Она понимала, что в любой момент всё может повернуться против неё, и после разговора последует действие.
«Мама» опустила подол и положила плётку обратно на столик, потом, обведя взглядом стоящих вокруг бассейна, спросила:
– Знаешь, что их больше всего в тебе возбуждает?
– Нет, – призналась Вероника.
– То, что ты боишься! – сказала мама, осматривая по очереди своих подчинённых. – Не твоя красота – ею можно восхищаться и любоваться, но она не злачна! Твой страх – вот что больше всего действует на них! Чем больше они видят, как ты дрожишь, тем сильнее готовы ринуться на тебя, как только я разрешу это сделать!.. Поняла?!
– Поняла! – кивнула головой Вероника.
– А раз поняла, то приходи в себя! – заключила «мама». – Я ведь тебя позвала совершенно для другого!.. Но если ты и дальше будешь вся дрожать, мне станет просто обидно!.. Ну, тогда держись!
Она погрозила ей пальцем. Потом окинула её взглядом сверху донизу и спросила:
– Не хочешь присесть?..
– Что?! – не поняла Вероника.
– Присесть, говорю, не хочешь?! – переспросила «мама» уже более угрожающим тоном. Ей не нравилось, что девчонка сосредоточилась на своём страхе, от которого должна была научиться