И где-то есть безмолвная природа,
И где-то мир с движеньем и бесплодьем…
И где-то Бог – Замковым Камнем свода…
«Прекрасен день, который сам…»
Прекрасен день, который сам
Себе же мерой,
Глаза подъемля к небесам
С наивной верой.
Но будет неба синева
Не благостыней,
Пока в глубины естества
Не примешь сини —
И цвет, которым зелены
Холмов уборы,
До самой сердца глубины
Не вникнет в поры.
О ты, несведущий двойник,
Уйди, не мешкай! —
Но не отступит ни на миг,
Глядит с насмешкой,
Что и земля и небеса
Всего родимей
Тому, кто душу отдал за
Слиянье с ними.
«Болезненный звон колокольный…»
Болезненный звон колокольный,
Ты через деревню летишь
И каждым накатом сгущаешь
Души предвечернюю тишь.
И словно бы взятый у жизни,
Столь горестен твой разговор,
Что в первом тягучем ударе
Уже раздается повтор.
И сколько ни рей надо мною,
Когда прохожу стороной,
Ты грезой моей остаешься —
И, значит, всегда не со мной.
И если дрожащим ударам
Завторит вечерняя даль,
Куда-то отпрянет – былое,
Зачем-то нагрянет – печаль.
«Очертившись четко…»
Очертившись четко
Где-то, в лунном свете,
Парусная лодка
Родственна примете.
И хоть нет разгадки,
Но дышу иначе.
Сон, доныне краткий,
Делается кратче.
Что – непостижимо?
Что – еще жесточе?
Парус мчится мимо
В недвижимой ночи.
«Ветер чуть качает…»
Ветер чуть качает
Стебли камыша.
Дрожью отвечает
И моя душа.
Сердце сиротливо
Плачет не о том,
Что слышны порывы
Ветра над прудом.
Это – легче вздоха,
Чище ветерка:
Если сердцу плохо —
Где моя тоска?
Если ветер тронет
Блики на воде,
Знаю: сердце стонет,
Но не знаю – где.
«Ярится ветер в чаще…»
Ярится ветер в чаще,
У чащи взаперти;
Для мысли настоящей
Исхода не найти.
Есть в разуме тоскливом
Такая глушь и дичь,
Где мечется с надрывом
Желание – постичь.
Как ветер бьется в ветки,
Из чащи рвется вон —
В такой незримой клетке
И сам я заточен.
«Под сенью горы Абиегно…»
Под сенью горы Абиегно
Замедлю, дорогу прерву.
Я видел – пленительный замок
С