– Спать, – рыкнул Марин, стоило закончить с пищей.
Лязг засова, щелчок пакетника, и в кромешной тьме остался только скрип промятых коек.
До слуха Тима давно доносилось сопение, а он никак не мог отделаться от назойливых мыслей. Он сам не заметил, как опять стал сравнивать жизнь здесь и на болотах. К тому, что на крейсере не сахар, но всё же легче, чем там, пришел давно. Друзья по несчастью наверняка думали иначе, но здесь было сухо, не было разъедающих кожу испарений и насекомых, а за свои шестнадцать Тим крепко усвоил, что внешняя среда имеет значение.
Работа оказалась физически тяжёлой. Именно она впервые позволила Тиму убедиться в правдивости слов старика. Из строя вышла микроскопическая электронная деталь, а заменить её оказалось нечем. Об этом узнал из случайно подслушанного диалога Марина с кем-то из техников. От него же услышал презрительные слова относительно современных изделий, которые с недавних пор поставляются на флот.
– Я понимаю, – кривил губы техник, – налаживать производство необходимо, но делать такое дерьмо – это что-то. Два чипа за неделю сменили, нас сожгут в первой же сваре. По мне, пусть лучше они там сидят, – указал он на детей, – так надёжнее.
В результате выхода из строя микроскопической детали двадцатиметровый сегмент силовых элеваторов, ведущий от арсенала к автоматам заряжания пусковых установок, вышел из строя.
В тесные тоннели загнали низкорослых невольников. На стыках сегментов системы подачи боекомплекта имелись технические расширения. Только там получалось разминуться с подтянутым ручной лебёдкой зарядом.
Дальше, отстегнув трос, приходилось приподнять моргающий индикаторами готовности цилиндр, где силовое поле следующего сегмента уносило боевую десятикилограммовую часть к средствам доставки. Тиму, как самому рослому, достался наибольший по диаметру, но почти вертикальный тоннель, ведущий к пусковым установкам верхних палуб.
К концу каждого дня занятий руки и ноги тряслись от слабости, но на утро, напутствуя пинком и затрещиной, Марин вновь гнал их в тоннели. Изрыгая потоки ругани, он упрямо добивался отточенных движений и улучшения вчерашних результатов.
Впервые то, к чему готовились почти месяц, случилось два дня назад. Подробностей боя невольники не знали, но, судя по потребности палуб в смертоносной начинке для торпед, ракет и снарядов, бой был долгим, но вялотекущим. Просидев в тоннелях почти сутки, они подали к пусковым столам меньше десятой доли привычных объёмов.
Цепочку воспоминаний прервал щелчок засова. Что будет дальше, Тим знал. Это повторялось каждую ночь, и, как ни странно, эти минуты стали отдушиной,