Бронзовые звери. Рошани Чокши

историю, словно вещи в комоде. Для них культура была не больше чем красивой лентой или блестящим украшением. И были еще люди, вроде Северина и Руслана, способные перевернуть мировой порядок, но только если это отвечало их интересам. И существовал Энрике, застрявший посередине бесполезной стекляшкой, которую они передавали один другому, и существовавший только для вида.

      – Их взгляд на собственную природу, – медленно произнесла Зофья. – Возможно, они не знают, как правильно смотреть.

      – Возможно, – ответил Энрике.

      Он уставился на зеркало в дальнем конце библиотеки. Он не понимал, зачем оно понадобилось здесь матриарху. Зеркало выглядело лишним среди книг и других предметов. И оно не было видно со всех концов комнаты. С того места, где он стоял, оно казалось наклоненным, и в нем отражался вход в библиотеку. Возможно, чтобы следить за теми, кто входит? Сначала они решили, что это вход в портал, но Зофья их разубедила.

      И как сокровище пожелает, чтобы о нем узнали? – частенько говаривал Северин, когда дело доходило до поисков. Чего оно хочет, чтобы вы увидели?

      Энрике отогнал от себя это воспоминание. Меньше всего ему хотелось думать о Северине.

      – Я ничего не нашла, – объявила Зофья. – Ни ключа, ни изменяющегося предмета.

      Энрике шумно выдохнул.

      – Я так и думал.

      – На Изола ди Сан-Микеле ты сказал, что Янус – бог времени.

      – И?

      – А время не обладает теми же свойствами, что и ключ, – заметила Зофья.

      – Ключ был, скорее, свидетельством его власти, – сказал Энрике, взмахнув рукой. – Искусство чересчур относительно, и такие…

      Он опустился на ближайший стул, сжав голову ладонями. Гипнос должен был вернуться через час, и ему придется признать свою ошибку. Здесь не было и намека на Дом Януса. Ему придется смотреть на самодовольную улыбку Гипноса, ловить его сочувствующие взгляды и выслушивать разговоры о том, что Северин бы знал, что делать.

      – Расскажи мне больше о его власти, – громко произнесла Зофья.

      Энрике поднял глаза, раздираемый между раздражением и легкой радостью от мысли, что можно поговорить о мифах и символах. Остальные не интересовались ролью Януса в пантеоне римских богов. И вот теперь Зофья расспрашивала его об этом, когда у него не было желания вести разговоры.