– Это твоё мнение. У змей оно другое. Они, понимаешь ли, тоже живые, и тоже погреться хотят…
Ит внезапно остановился.
– Живые? – непонятно к чему спросил он. – Ты сказал – живые?
– Ну да, я так сказал, – кивнул Скрипач. – Ты о чём?
– Разница, – внезапно севшим голосом произнес Ит. – Вот она, разница! Рыжий, когда Эри попала сюда и превратилась в Айрин… она была, по сути дела, мертвой. А мы – нет. Мы живые.
– Чего?.. – не понял Скрипач.
– Мы тут. И мы тут – живые, – объяснил Ит. – Живые, точно так же, как и там. Нам больно, мы обгорели, мы ушиблись, мы сейчас замерзли, как цуцики, потому что мы – живые, рыжий! Мы каким-то образом очутились на том свете в живом виде!!! – глаза Ита лихорадочно блестели, он схватил Скрипача за руку. – Вот она, разница! Вот что всё это время не давало мне покоя, что казалось мне странным! Если бы с нами всё было так же, как с ней, то того, что происходит сейчас – не было бы!
– А теперь не ори, успокойся, и в двух словах объясни без эмоций, – попросил Скрипач.
– Я уже объяснил, – произнес Ит на тон ниже. – Рыжий, всё просто. Мы просто живы. Целы, живы, в порядке. И – здесь. Там, где быть живыми не положено.
– Но как?..
– Чтоб я знал, – покачал головой Ит. – Однако факт остается фактом. И, знаешь, еще один момент.
– Какой?…
– Что-то мне подсказывает, что распространяться об этом пока не следует, – Ит задумался. – Давай считать, что это отработка. Что мы куда-то внедрились. И что наша задача – ассимилироваться и быть незаметными. Столько, сколько потребуется.
– Ну, давай, – с легким сомнением в голосе ответил Скрипач. – Чуйка у тебя отменная, я ей верю. Отработка так отработка, я не против. А теперь пойдем искать спуск, иначе эта наша отработка прервется на самом интересном месте.
Змей на скалах оказалось не меньше, чем при подъеме, а больше – и это было странно, потому что небо всё еще оставалось затянуто облаками, а ветер дул холодный и пронзительный. Спускались долго, осторожничали, страховались. Замерзшие руки и ноги слушались плохо, а из-за ветра движение почти не согревало.
– Я похож на обглоданную сосульку, – раздраженно заявил Скрипач в самом конце спуска. – На мерзкую обглоданную сосульку… с трясущимися руками и ногами, мать их так! Знаешь, о чём я… мечтаю?
– О чём?.. – Ит сейчас держал веревку, на которой весели два рюкзака с капсулами, и ему было не до разговоров.
– Оказаться бы в ванне, такой, как была на Окисте, в доме. Фэбовская ванна, помнишь? Круглая и большая. Трёхметровая. И с горячей водой. И лежать в этой воде, пока не сваришься…
Ит подумал, что это было бы, наверное, прекрасно, особенно если бы в эту ванну еще и самого Фэба… но думать было некогда, потому что руку снова сводило, и пришлось как-то извернуться и перехватить веревку другой рукой, чтобы не сорвались рюкзаки.
– Спорим, что ты подумал о том, что неплохо бы положить в эту ванну ещё и Фэба? – издевательски спросил Скрипач.
– Сволочь ты… телепатическая…