Она подняла на него мокрые от слез глаза, в первый момент, не признавая юношу в оставшейся на нем тунике. Потом нахмурилась и отвернулась.
– Уходи. Ты ничем мне не поможешь, Ты принимаешь меня не за ту, кто я есть.
Корнелий смотрел на нее, не ведая, почему она так особенно притягивает его и почему, когда она отвернулась, сердце протестующе заныло.
– Я действительно принял тебя за… неважно. Сейчас же хочу только помочь. У меня дома ты сможешь обсохнуть и согреться. Смотри, ты вся дрожишь. В такую погоду лучше не выходить из дому. Пойдем, расскажешь, что с тобой случилось.
– Оставь меня, – не оборачиваясь, сказала она. Слезы опять навернулись ей на глаза, и она против воли всхлипнула, а потом, вдруг заговорила, прерывающимся от волнения голосом.
– Мой отец умирает! Он лежит дома один, без помощи, а я ничего не могу для него сделать. У меня совсем нет денег и лекари, которых я знала, отказываются идти со мной к нищему артисту в такую погоду. Я обежала всех. Меня или совсем не пускают на порог, или, выслушав, гонят прочь.
– Так ты пришла к Руфрию! – воскликнул Корнелий, вспоминая, что у еврея не так давно поселился дальний родственник из провинции, занимающийся, и весьма успешно, целительством.
– Да, мне говорили, он лечит бедняков даже даром, – отозвалась девушка, – Но его сейчас нет, или мне так говорят. Я уже просто не знаю куда пойти и где искать помощи. Ведь я одна, совсем одна.
Она опять заплакала, уронив на колени голову.
– Будет тебе лекарь,– вымолвил Корнелий, – Пойдем же скорее.
– Нет. Оставь меня! Ты не понял – я порядочная девушка! – сквозь слезы воскликнула она, не собираясь никуда идти.
– Да пойдем же! – начиная терять терпение, вымолвил Корнелий, – Я предоставлю в твое распоряжение своего грека-медика. Надеюсь, и ты и твой отец останетесь им довольны.
В его голосе невольно прозвучала насмешка.
Она вскочила, мгновенно меняясь в лице.
– Ты найдешь мне лекаря? Сейчас?
– Да, конечно же, и искать не надо. Это один из моих рабов.
– Тогда идем.
Она вдруг заторопилась, позабыв о том, как только что гнала этого человека прочь.
Марк все еще стоял на крыльце, вздыхая над испорченной тогой. Увидев возвращающегося вместе с девушкой хозяина, он ухмыльнулся и заметил:
– Я не сомневался в тебе, господин.
– Ты дурак, – беззлобно отозвался Корнелий, – А ну-ка брось это тряпье и ступай, приведи Эллия. Пусть возьмет все необходимое и получше оденется.
– Кто-то заболел? – Марк сделал обеспокоенное лицо.
– Не твое дело. Пойди и позови Эллия. Вот и все.
Потом Корнелий обернулся к насквозь промокшей девушке, взял ее холодные руки в свои, намереваясь увести ее за собой в дом и дать хоть немного обсохнуть, но она, в который уже раз отшатнулась прочь.
– Тебе