И всё ей в одни руки! Если бы он хоть немножко помогал: чистил клетки, вывозил навоз, ремонтировал сломавшееся – насколько б ей было легче! Она уж не мечтает о том, что было раньше, когда он заботился о кормах, сам всё добывал и привозил, ей оставалось только выйти и подоить. Он на дворе держал порядок, она в доме – всё было хорошо. Дочь её ругает: «Ну что ты от старика требуешь? Он уже не может!» Она отвечает: «Ты уж не делай из него инвалида. Он много чего может, только не хочет».
Вот уже лежит и храпит. Ничего не надо: ни сена, ни соломы, и всё сделано. Ладно, он уже не может как прежде, но хоть бы у него было стремление помогать ей, но ведь нет его – вот что обидно!
Крепко раззадорила она себя против Александра Ивановича. А о Сергее Анатольевиче думалось как о чужом человеке, который мог, но не захотел ей помочь. Но он ведь и не обязан.
Через несколько минут позвонила дочь Ирина. Она с мужем Юрием Михайловичем живёт в Райцентре, в сорока километрах отсюда. Двенадцать лет тому назад Александр Иванович отдал им свой «Москвич», и они приезжают почти каждую неделю. Сорок километров по трассе – не расстояние. Оба они учителя и преподают в школе: она русский язык и литературу, а он физику и математику.
У них есть сын шестиклассник Миша – её единственный внук и отрада. Каждый вечер Катерина Ивановна звонит Ирине или Ирина ей. Это уже стало привычкой, без которой они не могут. А ведь жили же без телефона. Она спрашивает отчёт за день: что было в школе, какие оценки получил Миша, что делает муж, что сегодня варила, есть ли продукты, не кончились ли деньги. Деньги учителя не получали с июля. После президентских выборов получили отпускные и с тех пор – ша! На августовской конференции им сказали: раньше ноября зарплаты не ждите – никто не поверил. Думали, не может такого быть, а, погляди-ка, действительно не дают. Правда, сейчас только октябрь, но теперь уже ясно – не шутили. И вот неделю назад Ирина сказала сконфужено:
– Мама, у нас совсем нет денег. Я три дня хлеба не покупала.
Ну что ж, дала им пятьсот тысяч из денег, вырученных от продажи гаража.
Сегодня она Ирину про деньги спрашивать не стала – должны ещё быть, а пожаловалась на Алексеева и сказала, что теперь ей сена ждать неоткуда.
– Не придумаю, что делать.
А Ирина ответила без всякого сочувствия:
– Сбывать коров – вот что делать! – и опять завела надоевшую шарманку, от которой у неё голова пухла: «Зачем тебе семь коров?»
– Где у тебя семь коров? – взорвалась она. – Вы их уже сглазили. Они и молоко перестали