– Я слышал об этом.
Как раз первого мая подруга Донни собиралась приехать на уик-энд. Было бы просто отлично повидаться с нею, если, конечно, его не запрягут на боевое дежурство или, хуже того, ему не придется спать где-нибудь под столом в каком-нибудь из зданий, примыкающих к Белому дому.
– Так вот, это правда. Первое мая. Коммунистический праздник. Они проводят грандиозную мобилизацию для затеянной ими войны и на самом деле собираются заблокировать нас и удерживать взаперти.
– Да, сэр.
– А наша задача очень проста,– сказал лейтенант-коммандер Бонсон.– Мы должны остановить их.
Эти слова офицер произнес с таким воодушевлением, что даже голос его немного задрожал. Его глаза вспыхнули огнем в добром старом стиле героев острова Иводзима[6]. Однако Донни не мог не заметить, что на груди коммандера не было ленточки медали за службу во Вьетнаме.
– Вы помните ноябрь? – спросил Бонсон.
– Да, сэр,– ответил Донни.
Он действительно помнил, хотя в памяти застряла не вся последовательность событий, а всего лишь один момент, который мог бы показаться довольно-таки абсурдным.
В сердце Америки было уже поздно, около полуночи, и морские пехотинцы из роты «Браво» в полном боевом снаряжении входили в расположенное рядом с Белым домом здание Государственного казначейства, занимая оборонительные позиции, чтобы приготовиться к отражению возможного штурма, который на следующее утро могли предпринять двести тысяч сердитых молодых людей, расположившихся лагерем на Молл[7]. В небе сияла желтовато-белая, как сухая кость, луна; погода была прохладной, но до настоящих холодов дело еще не дошло. Морские пехотинцы выгружались из грузовиков, держа свои М-14 на плече; штыки были примкнуты, но пока что оставались в металлических ножнах.
Когда Донни вел своих людей к входу, он заметил неподалеку слабый свет и всмотрелся в ночь. Кирпичный контрфорс в конце подъездного пути располагался почти точно посередине между очень-очень белым Белым домом слева и очень-очень темным Казначейством справа и позволял хорошо видеть Пенсильвания-авеню, где предводители крестового похода за мир организовали молчаливое непрерывное шествие со свечами.
Таким образом, одна группа молодых американцев с винтовками, пятнадцатью килограммами снаряжения и железными кастрюлями на головах входила в правительственное здание, а в семи метрах под совершенно точным прямым углом к ним двигалась по пустынной улице другая группа молодых американцев, прикрывавших согнутыми ладонями свечи, и на их лицах нежно мерцал свет, казавшийся сверхъестественным, неземным. В этот момент Донни почувствовал, что на него снизошло откровение: независимо от того, что утверждали пылающие праведным гневом кадровые вояки и о чем вопили предводители защитников мира, обе группы