Рот девушки слегка покривился.
– Рада слышать это, сэр, – отвечала она, снова окидывая его взглядом. – А то я уже начала бояться, что это не так.
Аласдэр не был расположен терпеть оскорбления от девчушки, которая более всего походила на мокрого воробушка. Тут ему пришло в голову, что он и сам не в лучшем виде. Он спал в одежде – той самой, которую надел рано утром, отправляясь на бои. Он валялся с девкой на куче соломы, в него стрелял и за ним гнался сумасшедший, затем он напился до бесчувствия во время трехчасовой тряски в карете. Около двадцати часов он не брился, меж глаз у него красовалась багровая шишка величиной с гусиное яйцо, а волосы наверняка стояли дыбом. Он непроизвольно провел по ним рукой. Она смотрела на него со странной смесью презрения и страха, и непонятно почему он пожалел, что стоит перед ней не в сюртуке и не при галстуке.
– Теперь послушайте, мисс Гамильтон, – наконец нашелся он. – Я решительно не желаю выслушивать от вас колкости, особенно если учесть…
– О, вы правы, я знаю! – С ее лица исчезло выражение презрения, но не страха. – Я устала и раздражена; в свою защиту могу сказать, что я добиралась сюда больше недели и еще два дня пыталась разыскать вас в этом проклятом городе.
– Одна?..
– Если не считать Сорчу, то одна, – призналась она. – Приношу свои извинения.
К Аласдэру вернулась обычная уверенность.
– Садитесь, пожалуйста, и снимите свой мокрый плащ и перчатки, – скомандовал он.
Когда она подчинилась, он положил их поближе к двери и заходил по комнате.
– Теперь скажите мне, мисс Гамильтон. Кто мать этого ребенка, если вы ею не являетесь?
Ее щеки слегка порозовели.
– Моя мать, – спокойно вымолвила она. – Леди Ачанолт.
– Леди Ача… как дальше?
– Леди Ачанолт. – Девушка нахмурилась. – Вы… вы не помните ее имени?
К своему ужасу, он не помнил и признался в этом.
– Неужели? – Ее щеки порозовели. – Бедная мама! Мне представляется, она воображала, что память о ней вы унесете с собой в могилу или что-нибудь еще в этом роде.
– В могилу? – повторил он, борясь с неприятным ощущением под ложечкой. – А где же она сама?
– Мне жаль, но ее больше нет. – Рука девушки потянулась к изящной и явно дорогой нитке жемчуга на шее – и стала нервно теребить ее. – Мама покинула нас. Это случилось неожиданно.
– Сочувствую, мисс Гамильтон.
Мисс Гамильтон побледнела.
– Оставьте сочувствие для своей дочери. Между прочим, ее полное имя леди Сорча Гатри. Она была зачата больше двух лет назад, в новогоднюю ночь. Теперь-то у вас в голове прояснилось?
Аласдэр ничего не мог понять.
– Ну… нет.
– Но вы должны помнить, – настаивала мисс Гамильтон. – Был бал-маскарад – в доме лорда Моруина в Эдинбурге. Как мне представляется, весьма разгульный. Вы встретили ее на этом балу. Вспоминаете?
Его непонимающее лицо потрясло ее.
– Боже милостивый, она говорила, что вы сказали