Я не могу вспомнить, о чём говорил тогда, хотя обычно запоминал всё до мельчайших деталей, до отдельных, наиболее значимых фраз. Но в тот момент взволнованное состояние помешало запомнить все детали. ОНА показалась мне в тот вечер особенно яркой, особенно пленительной. Меня будоражили ноги в чёрных колготках, я видел начала пленительных холмиков под чёрным бюстгальтером, видневшимся через разрез кофточки.
ОНА отломила кусочки от плитки шоколада, взяла в рот и сама потянулась ко мне для поцелуя. Мне казалось, что одно неловкое, дерзкое движение и переломится стебелёк какого-то райского цветка, вырастающего на глазах.
Как мне хотелось заключить ЕЁ в объятия, как хотелось! С невероятным трудом подавлял я свои желания. Каких сил стоило мне сохранять спокойствие! Что-то подсказывало мне, что передо мной не просто женщина, не просто предмет сиюминутного увлечения, не предмет мимолётной страсти. Это что-то загадочное, что-то нестерпимо желанное, что-то выворачивающее наизнанку всю душу. Я опять-таки не помню, что говорил, я радовался, что ОНА не отвергла первых моих попыток сближения, но нестерпимо хотелось идти дальше, хотя и не знал, как это сделать.
Что-то было в НЕЙ столь пленительно загадочным, и одновременно доступным и недоступным. Вот ОНА, рядом, я дотрагиваюсь до НЕЁ, я целую ЕЁ… И не решаюсь двинуться дальше. Повинуясь порыву, я встал на колено и поцеловал ЕЁ ноги, выступающие из-под обтягивающей юбки. Я просто приник к ним губами, держал их в своих руках, а ОНА гладила мою шевелюру, гладила нежно, и от рук ЕЁ ток пробегал по всему моему телу. Всё казалось волшебным, сказочным, словно бы каким-то нереальным, всё казалось чудным сном. И я боялся пробуждения, но сон продолжался к моему восторгу.
Я до сих пор не назвал ЕЁ имени. И не назову. Придумывать вымышленное не хочу и не могу – с этим именем вошла ОНА в мою жизнь, ворвалась в душу, заполнила сердце, этим именем я зову её в мыслях и не могу назвать иным. Я пишу истинную вправду, правду и только правду. ОНА узнает
себя, а стоит ли давать возможность узнать другим? Я пишу исповедь перед самим собой, а исповедь – дело личное, деликатное. И в то же время моя исповедь особенная. Я хочу поделиться тем, как можно любить, обожать, боготворить женщину, как может эта любовь изменить и перевернуть всё в жизни. Итак, любимая моя для рукописи ли, книги ли «ОНА» и только «ОНА». Пусть и остаётся таковой для всех.
Пишу и тревожусь – прежде точки в рассказах означали точки в отношениях. Но не будем торопить время. Точка тоже может быть разной – к чему приведёт сюжет, к чему приведёт жизнь. Сколько крутых поворотов!? Сколько разных эпилогов может быть у одного произведения!