Ореол. Stepart

сказать, как ему в корпус прилетел стул. Железный такой. Не знаю, какие теперь там в школах.

      Глаза Марьянчика расширились, и он задорно засмеялся:

      – Вот это нормальная тема. Но в наше время я таких случаев не припомню. У нас все держали себя в руках. Воспитание было, что надо. Но у меня школа была правильная, надо признать, и такого беспредела я не встречал.

      – Да, много хорошего тогда было. Но и нехорошего хватало, согласитесь.

      Марьянчик печально вздохнул и кивнул:

      – И мы решили похоронить всё хорошее и оставить всякое говно. Не нам с вами, конечно, осуждать, но сколько наврали за эти тридцать лет про то, что было. И про людей, и про страну… И как легко все поверили.

      – Согласен. Раньше я тоже верил. Сейчас даже стыдно за это.

      – Обосрать мы себя всегда умели, – вздохнул собеседник.

      – Извините. Я пойду на веранду к Евгению выйду. Посмотрю на него при хорошем освещении. Слишком уж он бледный. Может, Рите сказать стоит, а то эти голодовки до добра не доведут.