Ошибки ученых не должны нас удивлять: людям вообще гораздо лучше удается описывать настоящее, чем предугадывать будущее. Время от времени мы надеемся, что ученые, в отличие от прочих, правы всегда. Но они тоже ошибаются, и мы перестаем их слушать. Сейчас общество отлично научилось пропускать мимо ушей слова, которые ученые повторяют опять и опять.
Например, отказ от ископаемого топлива – не новая идея. Начиная с 1956 года геолог Мэрион Кинг Хабберт, работавший на Shell Oil, вдохновенно писал, что Америка должна обратиться к ядерной энергии «до того, как запасы ископаемого топлива закончатся, – а это неизбежно». Он был убежден: добыча урана на месторождениях в Колорадо более перспективна, чем сжигание нефти и угля, пик которого придется, по его прогнозам, на период между 2000 и 2150 годами. Это утверждение было верно – и в то же время неверно.
Давайте на минуту вернемся в 1969 год: Балхен еще спорит с Уиттманном, Хабберт проповедует свои идеи со страниц газет. Я не могла запомнить этот год, но знаю, что он, как и любой до или после него, был годом начинаний и свершений, проблем и решений.
Большинство деревьев за вашим окном в 1969 году были еще семенами, а корпорация Wal-Mart Stores, Inc. только стала корпорацией (сейчас это крупнейший частный работодатель в мире). В том году состоялась премьера «Улицы Сезам», которая уже успела научить миллионы детей считать и писать. Великое вырастало из малого – и изменяло мир.
1969 – год пожара на реке Кайахога, когда погибла вся рыба на участке между Акроном и Кливлендом. Журнал Time освещал происходящее – и благодаря этому теперь у нас есть Агентство по охране окружающей среды. В том же году пляжи Санта-Барбары в штате Калифорния пострадали от разлива нефти с морской платформы, убившего все живое на пути распространения, – и это дало старт учреждению Дня Земли, широко признанного в наше время по всему миру.
Гораздо севернее, в округе Мауэр, штат Миннесота, мои родители не обращали на все это никакого внимания, ведь 27 сентября 1969 года родилась я – последняя из четверых их детей. «Этого ребенка ждет совершенно другой мир» – такое обещание дали друг другу мои родители. Древняя клятва, которую все отцы и матери приносят в эйфории, наступающей за счастливыми родами.
Мне была уготована вся любовь, которую могли дать мне отец и мать. «Она будет расти свободной, – решила мама, – свободной от голода и стыда, который испытывают дети, отобранные у нерадивых родителей». Отец тем временем с нетерпением ждал прихода эры технологий, способных спасти всех нас от нужды и болезней. Как и миллионы других пар до них и после, они смотрели на мир, в котором жили, и мечтали о мире, созвучном их желаниям. А потом, повернувшись друг к другу, они дали мне имя – Хоуп, «надежда». И были, как водится, правы и неправы одновременно.
Спустя 40 лет, в 2009-м, заведующий моей кафедрой вызвал меня к себе в кабинет и попросил прочитать курс об изменениях