Лежит немного дней и загнивает,
И снова веет ветер, слышим снова
Мы много слов, и много говорим
И чувствуем отраду и усталость,
И улицы бегут через траву,
И города рассыпаны повсюду,
То грозные, то мертвенно-пустые…
На что они? И почему различны
Они всегда? Зачем их столько всюду?
Зачем то смех, то слезы и испуг?
Что нам до них, до этих вечных игр?
Мы выросли, мы вечно одиноки
И, странствуя, не ищем больше целей.
Что в том, что много видели мы их?..
И все-таки, кто скажет слово «вечер»,
Тот много скажет: в нем струится грусть,
Как мед густой из опустелых сотов.
Все переменчиво во внешнем мире и в нашей душе. Так пусть же душа свободно откликается на каждый зов жизни, пусть живет беглым мгновеньем, сверкающей игрой и всех своих сил.
Эта преданность мгновенью составляет основную мысль первой драмы Гофмансталя – «Вчера». Молодой художник Андреа заявляет:
Я не боюсь ни одного влеченья,
Я вслушиваюсь в каждый тайный зов:
Один стремится к подвигу аскетов,
Об ангелах мечтает чистых Джотто,
Нужны другому краски зрелой жизни
И блеск и роскошь гения Кадоре,
Еще другой – желает своенравно
Трагического трепета Джорджоне,
Сегодня окружу себя толпой
Играющих амуров, а потом
В мистической тоске я стану жаждать
Поблекших красок, бледных дев и слез.
Среди зыбкой переменчивости всего сущего, человек создает себе твердый оплот искусства.
Искусство выхватывает отдельные впечатления, которые внешний мир зажигает в нашей темной, смутной душе и закрепляет их в устойчивых и ярких образах.
Слово и звук, мрамор и краски уловляют мимо-бегущее, зыбкое явление и отливают его в прекрасные и твердые формы.
Отсюда понятно огромное значение, которое Гофмансталь придает формальной стороне искусства.
«Слово – ведь это все, словом вызывается к новому бытию то мимолетное, едва уловимое, нежное и туманное, что мы называем настроением». Слова сверкают, подобно каплям воды, но они вечны, как алмаз, потому новое сочетание слов, передающее то, чего еще никому не удавалось уловить, так же ценно, как статуя Антиноя или величественная мраморная арка.
Итак, искусство есть начало освобождающее, умиротворяющее душу человека в вечных, устойчивых созданиях искусства – успокоение и отдых посреди немолчного, безостановочного бега жизни.
Дано мгновенное существование, но оно невыразимо прекрасно. Желаннее жизни ничего не знает человек. Самое слово жизнь звучит обаятельно, оно манит нас, волнует, обещает несказанное. Но жизнь коварна. Смеясь, бросает она свои подарки к ногам человека, если эти дары не таковы, какими мы их желали видеть, все-таки стоит и нагнуться и поднять их: от нас зависит обратить их в золото или в слезы («Авантюрист»).
Надо