Виктор сморщил нос, но неохотно подчинился.
Рита поняла, что он вот-вот кончит.
Она оседлала его, осторожно обхватила член мальчика и направила его в себя, постепенно начиная насаживаться.
Чистое, незамутнённое удовольствие, словно в жару погружаешься в прохладу лесного озера. Виктор двигал бёдрами, пытаясь войти как можно глубже, громко постанывая.
Она начала двигаться, нависая над ним, опускаясь на его член.
Виктор продолжал мять её грудь, в его глазах была страсть и растерянность, шок от необычных ощущений. Он быстро кончил, снова до боли стиснув её ягодицы. Затем перевернул, оказавшись сверху, но не выходя из неё. Член Виктор быстро вставал, снова твердея.
– Теперь сверху буду я! – заявил он с видом победителя, собравшегося «пронзить» своего врага «мечом». – А мне это нравится! – глаза парня горели фанатизмом.
Виктор закинул длинные ноги женщины себе на плечи и начал грубо трахать её, вбивая в кровать. Наклонялся, кусая её губы, затем – нежную грудь. Почти до крови, до боли. Потом неожиданно ласково целовал. Чередовал грубые укусы с нежными поцелуями, поглаживал язычком появившиеся – и начавшие кровоточить – царапины.
Рита ненавидела саму себя за то, что испытывает удовольствие от секса с неопытным юношей.
«Я снова предаю сама себя, снова ломаю то, что потом не склеить». Оргазм накатил неожиданно. Она кончила, извиваясь под Виктором, который грубо овладевал ею.
Она быстро вскочила, накидывая прозрачное платье, взяла свою сумочку, ранее брошенную возле постели, и торопливо оделась. Дрожащие руки промахиваются по пуговицам, не могут застегнуть молнию на юбке. Трусы, прилегая к влажному лону, тоже становятся неприятно мокрыми.
Глаза Виктор округлились – он даже приподнялся на кровати.
– Ты это куда? Я, кажется, тебя не отпускал! – его голос звучит удивлённо, зло и повелительно. Так говорит избалованный ребёнок, считающий, что мир создан ради его удовольствия.
– Я не хочу, чтобы ты меня прогнал, как паршивую собаку, – вырывается с неожиданной искренностью.
Виктор смотрит заинтересовано, как на препарированную зверюшку, чуть склонив голову. Светлые волосы падают на его лоб, слегка прикрывая глаза.
Она на мгновение приостановилась, пытаясь понять, кто из двоих де Ноблэ к ней хуже относится. Да, для обоих мужчин репортёрша была меньше, чем мусор под ногами. Просто красивое, удобное, всегда доступное тело. Разновидность служанки, появляющейся по щелчку и раздвигающей ноги в нужный момент. Принимающей любую позу, как веб-модели.
– Ты же всё равно утомился. И больше ничего не можешь… Ты бы в любом случае сказал, чтобы я убиралась, не так ли? – она пожала плечами, продолжая невольно сравнивать отца и сына. Элеонора в её мыслях представляется просто какой-то мизерной частью де Ноблэ старшего. Как пятая колонна этого богатого особняка. Или шестая дверь. Либо ещё одна красивая кукла для ублажения Леопольда.