Решил Хамид пойти к Хайрулле посоветоваться, да и надежда в сердце теплилась, что зять придумает что-то и спасет сына от фронтовой жизни. Хайрулла, насупившись слушал его. Когда тот рассказал все свои тревоги и переживания, Хайрулла спросил:
– И что ты хочешь от меня?
– Ну чтобы ты помог ему, как семейному человеку остаться дома, помогая в тылу, и еще самого его образумил, который рвется туда, самолично останавливать всю эту Германию.
– Ты хочешь, чтобы я мужчину заставил перестать быть мужчиной? Извини, не обладаю такими способностями! Не думал, что ты с такой просьбой ко мне придешь! А Адам настоящий къонаха. В нем с детства стержень хороший. Оставь его в покое. Если суждено ему жить, через все круги ада пройдет и вернется к нам живым, а если нет, впрочем, ты сам это все лучше меня знаешь. Не были бы мои такими мальцами, клянусь Аллахом сегодня же бы выгнал на фронт. Мужчинами нужно становиться, Хамид….
Хамид ушел домой. Знал бы Адам зачем он ходил к Хайрулле никогда бы не простил отцу. А старики, женщины и дети начали провожать своих сыновей, внуков, мужей защищать Родину. С далеких гор Шароя они шли в эту черную неизвестность войны, твердо уверенные в своей правоте, ненавидящие общего врага – фашистскую Германию и железно нацеленные на свою победу. Это были дети гор, взращенные отважным духом предков, умевших бороться за свое место под солнцем. Горцы, никогда не выходившие за пределы соседнего хребта, уходили на фронт защищать далекие неизвестные им города Советского Союза…
А простые люди начали трудиться не покладая рук. Каждое зерно, каждый кусок хлеба – все ради фронта, все ради Родины… Как-то раз Хайрулла возвращался из соседнего Дагестана. Солнце пекло. Он заметил сгорбившуюся под тяжестью мешка женскую фигуру. Закутанная в черное одеяние, она медленно шла под палящим солнцем в сторону его аула. Хайрулла догнал женщину, и, соскочив с коня, предложил свою помощь:
– Бабушка, ну куда же ты в такую жару? Дай помогу. Женщина остановилась и послушно поставила на землю мешок. Протирая с лица пот, она выпрямилась и отодвинула назад платок со лба. Хайрулла удивился. На него смотрело усталое молодое лицо, с чуть раскосыми зелеными глазами. Добродушно улыбнувшись, женщина поблагодарила его, чуть коверкая чеченский язык. Хайрулла был в растерянности:
– Прости… не разглядел. Да и постарел, видимо, окончательно, если красавицу с бабушкой спутал, – сказал он, поднимая