– Вот именно! – второй человек повысил голос, что-то стукнуло в стену, обрывая его возмущение, – будто ударил меч. – Она юджон-ёнг, вам прекрасно известно, чем это может грозить всем нам!
– Она, – зашипел Нагиль, – всего лишь женщина, которой нужна помощь.
– Пусть японцы ей помогают, – возразил человек.
Раздался визг – так по дощатому полу скрипели ножки тяжёлого стула.
– Японцы убьют её, – ответил Нагиль. – Вот это мне прекрасно известно.
Йонг вовремя зажала рот руками, и испуганный вздох не успел слететь с губ и выдать её. Побег, мысли о котором она отодвинула на время, понадеявшись на каких-то чосонских воинов, снова замаячил яркими перспективами у неё перед носом. Да, сбегать одной и бродить по неизвестным лесам – плохая затея, но оставаться здесь, когда в любой момент её могут выгнать из лагеря или сдать японскому генералу, или убить – куда более пугающая возможность.
– Я понимаю твои опасения, – сказал ничего не подозревающий о лишних ушах Нагиль, – но решение своё менять не собираюсь. Она всего лишь женщина, Чунсок.
Чунсок выругался – снова неизвестные Йонг слова распороли воздух, точно хлыст, – и дверь перед её лицом резко распахнулась, являя взмыленного стражника. Он уставился на Йонг разъярённым взглядом, в котором ни злость, ни яростная враждебность больше не прятались за вынужденной скованной вежливостью.
– Что вы здесь делаете? – процедил он. Йонг отняла руки от лица и попыталась выпрямиться и стать перед ним выше, насколько хватало смелости.
– Подслушиваю, – честно призналась она.
За спиной Чунсока показался Нагиль – не злой, как его помощник, а удивлённый. Так смотрел пойманный с повинным человек, которому было что скрывать.
– Чунсок, – сказал он, не сводя глаз с Йонг, – хаша[27].
Стражник задел Йонг плечом, когда проходил мимо, её повело на негнущихся от испуга ногах и толкнуло прямо на Нагиля. Тот придержал её за плечи и тут же разжал руки. Чогори на Йонг нагрелась, такими горячими были у него пальцы.
– Проходите… госпожа.
Все, что Йонг планировала сказать ему прямо в лицо, померкло перед невольно открывшейся ей правдой – или тем, чем обязаны были стать подслушанные речи, – и теперь она расхотела говорить с капитаном. Но обрывок разговора не рисовал ей всей картины, и Йонг подавила в себе нерешительность. Она шагнула в комнату, услышала скрип закрывающейся за собой двери, шаги Нагиля – тот обошёл её, пригласил сесть на стул перед широким столом, заваленным картами и оружием.
Йонг села с абсолютно прямой спиной, покосилась на лезвие кинжала, торчащее из-под старых бумаг.
Никто не обязан был помогать ей. Никто, кроме сонбэ, что привёл её в этот Чосон, не нёс ответственности за жизнь Йонг, да и она никого не просила. Только Мун Нагиль, капитан целого войска, пообещал ей возвращение в родной мир, а теперь сидел