– Нет! – энергично запротестовал Черчилль. – Перед вашим визитом я позволил себе промочить горло глотком бренди, но не более того.
Решительно одернув на себе пиджак, он вернулся на место и продолжил беседу.
– Вас, конечно, напугала возможность военного конфликта с русскими, но поверьте мне, его не стоит бояться. По твердому убеждению наших военных сейчас самая благоприятная обстановка для проведения маленькой победоносной войны с последующим заключением мира на выгодных для нас условиях. Нынешнее расположение наших войск в Германии очень удобно для нанесения внезапного удара по русским армиям, которые после взятия Берлина и Праги понесли серьезные потери в живой силе и особенно в танках. Кроме этого, выполняя ялтинские договоренности, Сталин начал переброску своих войск на Дальний Восток для войны с Японией. По данным разведки она уже началась из районов Прибалтики, Восточной Пруссии, готовятся к переброске некоторые части из Германии и Чехословакии.
Черчилль уверенно загибал свои толстые пальцы в кулак, которым намеревался исподтишка ударить Сталина.
– Есть еще один немаловажный факт. После подписания немцами капитуляции русские солдаты и офицеры не готовы к началу новой войны. Они активно насилуют немок, лихо грабят бюргеров и с нетерпением ждут возвращения домой. Если по ним нанести удар, то он ошеломит их и деморализует ничуть не меньше, чем удар Гитлера 22 июня 1941 года. Пока они будут приходить в себя и обретут боеспособность, мы уже будем за Одером, и если господь Бог будет милостив к нам, возьмем Варшаву. А это уже совсем иные условия для мирных переговоров.
– В ваших словах, Уинстон, безусловно, есть определенный резон, да и в компетентности наших военных не приходится сомневаться, но есть один очень опасный нюанс. Начав войну против Сталина, не окажемся ли мы один на один с русским медведем? Поддержат ли нас американцы? Ведь наши европейские дела для них гораздо менее важны и интересны, чем победа над Японией.
– Вы абсолютно правы дорогой, Чарльз, задавая этот вопрос. Американцы хорошие ученики. Они быстро научились превыше всего блюсти свои интересы и вступать в войну в ее окончании, а не в начале. Однако во всем остальном искусстве большой дипломатии они все еще дети… – снисходительно произнес Черчилль. – Начав активные действия против русских, мы постараемся сделать это так, что Трумэн не сможет остаться в стороне при всей своей заинтересованности в русских. Мы поставим его перед свершившимся фактом и не позволим остаться в стороне от нашей схватки со Сталиным.
– При всей моей уверенности в вашем высоком искусстве политика, я не совсем уверен, что англичане также дружно пойдут за вами воевать против Советов, как в сороковом году они пошли сражаться против Гитлера. Они видят в них союзников и, подобно русским, желают мира и не простят вам пролития новой крови, – выложил свой последний козырь сомнений Стэмплтон.
– А