– Ну вот чего ты придираешься? Обычно ты только радуешься, когда мне нечего сказать. – Он не мог видеть, как уголки губ на ее лице приподнялись снова. С ним было так легко говорить, так легко смеяться. Раньше Селеста и подумать не могла, что однажды между ними все будет вот так.
Натаниэль притянул Селесту к себе, и она инстинктивно сжала его руки еще крепче.
– Неправда. Я радуюсь, когда ты всем довольна и тебе не на что пожаловаться. Так что хватит молчать. Поговори со мной.
На этот раз вздохнула Селеста. Девушка не знала, готова ли говорить о своих чувствах. Внутри царил хаос, который она никак не могла упорядочить.
– Что ты хочешь услышать? Я выяснила, кто мои родители. А теперь они оба мертвы.
Несмотря на то, что те памятные события произошли три недели назад и все их участники постепенно возвращались к своей обычной повседневной жизни, Селеста до сих пор никак не могла оправиться от случившегося. Слишком нереальным казалось то, что она раскрыла величайшую тайну своей жизни. К своему удовольствию или нет, значения не имело.
– Эстель умерла за тебя.
Голос Натаниэля был нежен, и его руки сомкнулись вокруг любимой. Селеста взглянула на белый камень с именем матери.
– Это ничего не меняет. Она была на стороне атеистов, и если бы не решила спасти меня от гибели, то пошла бы с ними. Кто знает, какую роль она на самом деле играла в их рядах?
Селеста подозревала, что ее мать поддерживала с лидерами атеистов связи более глубокие, чем они предполагали. Но этого им никогда не узнать.
– Конечно, меняет. Неужели ты думаешь, что она бросилась бы на эту стрелу, если бы уверенно стояла на стороне атеистов? Или позаботилась бы о том, чтобы нас нашла королевская армия?
Селеста покачала головой.
– Она не сделала этого ни для меня, ни для детей Божьих. Я видела ее ауру. Она ни в чем не раскаивалась. Я считаю, что она, скорее всего, не хотела ставить под угрозу первоначальный, настоящий план атеистов.
Эстель предала собственного мужа. Ради атеистов. Селеста была в этом уверена. Этой женщине было все равно, что атеисты захватывают и убивают людей. Тогда почему ее должно было волновать то, что один из Божьих детей погибнет? Разве не это, в конечном итоге, было тем, чего и хотели атеисты? Гибели всех Божьих детей. Не важно, каким способом.
– Прекрати убеждать себя в этом. Мир не делится только на черное и белое. Ведь она, в конце концов, дважды спасала тебе жизнь.
Губы мужчины оказались прямо у ее уха, и Селеста прикрыла глаза. Когда Натаниэль был так близко, ей хотелось многого. Но только не говорить о матери. Жрица уже привыкла к этой близости, к запаху и теплу тела Ната.
– Ты говоришь так только потому, что сам видишь все исключительно в оттенках серого.
– Точно. Я ведь тоже был не на той стороне, помнишь?
Селеста развернулась в объятиях Натаниэля так, чтобы видеть его лицо. Зеленые глаза Ната весело блеснули, и девушка не смогла удержаться от смеха:
– Как я могу это забыть? Ты столкнул