Многие участники Ижевско-Воткинского восстания действительно были мобилизованы принудительно. М.М. Шадрин отмечал в своих показаниях: «Мобилизовали меня в Белую армию в августе 1918 г., загнали меня и прочих граждан д. Богодуй, под силой оружия вынужден был сражаться против Красной армии»63. А. Кострюков рассказал о том, что его заставил воевать с красными комендант завода «Ножовка» П.Г. Кузнецов, который ему приказал: «Бери в руки винтовку и иди на фронт против власти советов, а если не пойдешь – то становись к стенке»64. Ф.Е. Морозов признавался: «При занятии Рождественской волости белыми, я находился дома, ко мне пришли наши граждане и приказали мне идти на Воткинский завод вооружаться, что я и исполнил, боясь их угрозы… Мне дали винтовку и зачислили в 1-й Воткинский батальон, в распоряжение капитана Юрьева, где я и находился по охране р. Кама, дабы красные не могли переправиться. После… белые отступили за Каму на левый берег и всю нашу дивизию расформировали… Я уехал вместе с ними в Сибирь. Доехав до Новониколаевска, я остановился и проживал там до прихода красных войск, а когда они пришли, то меня зачислили в строительный отряд Омской железной дороги…»65.
Понимая, что фронт совсем близко и участия в военных действиях не избежать, некоторые крестьяне делали выбор не в пользу Красной армии. Так, один из них, Е.Н. Глумов, во время мобилизации, проводившейся Осинским уездным военным комиссариатом, на сборный пункт не явился, а добровольно ушел в Воткинск. В Маркетовской волости он расстрелял 12 человек (видимо, сочувствовавших Советской власти; по документам точно установить не удалось). Впоследствии, после отступления повстанцев, скрывался в лесу66.
Скрывавшиеся в лесу уклонившиеся от призыва и дезертиры стали объединяться в группы и отряды, действия которых быстро превратились в бандитизм. Они грабили и убивали прежде всего крестьян, сочувствовавших Советской власти и участвовавших в работе советских учреждений, комитетов бедноты и т. д. С этого времени в документах ЧК, военных комиссариатов и других советских учреждений дезертиров фактически стали приравнивать к бандитам, а бандитизм, в котором участвовали дезертиры из Красной армии, считать «политическим».
Во второй половине 1919 г. проблема дезертирства в Пермской губернии обострилась. С одной стороны, помимо дезертиров из Красной армии появились дезертиры из колчаковских войск, и в целом дезертирство стало перерастать в социально-политическое явление – бандитизм. С другой стороны, органы Советской власти, реагируя на это, резко активизировали использование всего накопленного за первую половину года арсенала методов и средств борьбы с дезертирством, прежде всего карательных, репрессивных. Этому способствовали также победы Красной армии на Восточном фронте, разложение колчаковских частей и откат линии фронта за Урал (на фоне поражений Красной армии на Южном фронте и успешного наступления армий генерала А.И. Деникина на Москву67).
Распространению