– Но почему надо бояться быть первым? – спросила Елена Кирилловна.
– Конкуренция, – вставил вдруг Парамонов.
– Ну и что? Что в этом плохого? Она даже среди Богов существовала. На Олимпе, – лукаво улыбнулась художница. – И нам, смертным, не мешало бы принять их эстафету.
– Первых считают выскочками. По крайней мере, у нас в школе, – вступил в разговор молчавший до сего времени Белов. – Мы живём не на Олимпе.
– Тем не менее Олимп – это прекрасно, а прекрасное всегда сочеталось между небом и землёй.
Художница обвила взглядом открывавшийся перед нею пейзаж. Рассвет уже занимался яркими красками пробуждающегося дня. Втянув в себя свежий, наполненный ароматами полевых цветов воздух, она таинственно и задушевно вдруг начала говорить:
– Златокудрая Артемида – повелительница зверей, всегда строго следила за обычаями, связанными с охотой. Она без устали носилась по склонам лесистых гор и залитым солнцем полям. С луком и колчаном за плечами, с копьём в руках весело охотилась Артемида в сопровождении собак и красавиц нимф. Звонкий смех далеко разносился по сторонам. Ни быстрому оленю, ни легконогой лани, ни разъярённому кабану было не спастись от её смертоносных стрел. Встречи с богиней были опасны – стреляла она без промаха.
Но не только метким стрелком была Артемида. С нежностью ухаживала она за дикими животными. Осторожно брала на руки их детёнышей. С одинаковой любовью ласкала и трусливого зайчонка, и хищника-волка. Знала богиня, чем можно излечить раненого или больного зверя. Только ей, единственной, было известно такое чудо-средство.
Ещё знала она: неотступно следит за ней Асклепий – сын горячо любимого брата Аполлона. Этот великий врачеватель дотошен и не успокоится, пока не узнает её лекарскую тайну.
А Асклепий невидимкой витал над милыми охотницами-нимфами: ждал божественного мига, когда Артемида начнёт исцеляющие действа. Но вот надоели богине эти прятки, и решила она раскрыть свою тайну добровольно.
– Не бойся, Асклепий, моей кары, – сказала она. – У тебя другие цели, чем у Актеона, который подсматривал за мной во время купанья. Да, я превратила этого горе-охотника в оленя, которого растерзали его же собаки. Но, Асклепий, я добра к своим почитателем и знаю – к моему алтарю ты возложишь большую жертву. Но она стоит знания.
Тут на Асклепия пахнул странно-приятный аромат перегретых на солнце лепестков роз. Тонкий, слегка терпковатый запах непонятным образом растрогал его сердце. Он подумал: «Как коротка у человека жизнь! Люди высекают из камня наши лики, делают подношения из цветов и фруктов, возжигают благовония, приносят кровавые жертвы. А мы, боги, всё равно насылаем на них болезни и испытываем разными превратностями судьбы».
Тяжело вздохнул Асклепий и, опираясь на посох, обвитый