Карточный домик. Яна Сергеевна Недзвецкая

что-то хочешь рассказать? – вдруг быстро спросил Замятин.

      – Что? – растерялась я.

      – Мы слишком давно знакомы, чтобы я не мог угадать хоть малую часть твоего настроения. Так в чём же дело?

      – У Фирсова завтра выставка картин. Премьера. И весьма яркие флаеры.

      – Предлагаешь сходить? – усмехнулся Макс, прекрасно осведомлённый об этой истории.

      – Любоваться его мазнёй? Ну, уж нет.

      – Даже если там твои портреты?

      – Их там не будет, – уверенно отрезала я. – Вряд ли Лёша ушёл от Ули, а это значит, что он просто не посмеет. Шаг влево, шаг вправо – расстрел.

      – Что ж, как было и с тобой.

      Вот оно: сильнейшее желание уколоть отвергшего тебя человека, тем самым как бы давая ему попробовать на вкус эту боль, и если повезёт, то даже больше.

      – Хочешь, чтобы я съездил сам, а затем всё тебе подробно рассказал?

      – Ничего я не хочу, – махнула я рукой, уже жалея о заведённой мною теме, ведь, если Макс действительно захочет посетить выставку, он это сделает. И более того: он даже пообщается с самим великим художником, Алексеем Фирсовым.

      – Брось, Оленька, тебе ведь интересно. Чёрт бы с этими чувствами, но о любопытстве ты поспорить не сможешь.

      Я пожала плечами.

      – Кроме любопытства, говорить больше ни о чём не приходится.

      – И всё? Вот так вот просто? – прищурился Замятин, наконец подняв на меня свои измученные глаза. Да… эти взгляды гораздо красноречивее слов.

      – О чём ты? – я устало опустила руки и свесила их вдоль своих ног, зато Макс на этот раз упрямо смотрел мне в глаза, будто бы сканируя каждый нейрон, каждую мысль в моей голове.

      – Я – о Вадиме.

      – О Новикове?

      – Мы можем поиграть в шарады, если тебе угодно. Я знаю, что ты к нему отнюдь не равнодушна. Более того: всё очевидно. А знаешь, что ещё интересней? Новикову на тебя наплевать.

      Он отчаянно пытался меня задеть, однако у него это не получалось. Слишком грязные приёмчики, Максим Игоревич.

      Я покачала головой и наградила Макса снисходительной улыбкой. Но промолчать – разве это в моих правилах?

      – А я думала, что ты любишь меня. Иначе зачем бы тебе нести всю эту ерунду?

      И тут Макс словно осел. Словно пытался судорожно, но безуспешно вдохнуть ускользающий воздух. Он растерянно смотрел на меня и даже не смог произнести ни слова.

      С этим я вышла из гостиной и направилась на кухню. Я никогда не позволю делать себя слабой тому, кто сам слаб передо мной.