Не надо было так долго стоять на месте. Она его заметила. Будто почувствовала на себе взгляд, оглянулась и бросилась бежать.
Кардель тихо выругался и пустился в погоню.
С таким же успехом он мог погнаться за лесовичкой. Тут же исчезла.
Пробежал еще несколько саженей и остановился. Перевести дыхание и сообразить: куда же она делась? А дальше что? Стоять и ждать, пока не выдаст хрустнувший под ногой сучок или отогнутая и спружинившая ветка?
Ну нет. Бросился в чащу.
Ветки больно, как розги, хлестали по шее, но он не обращал внимания, только глаза прикрыл деревянным протезом. Но где там… очень скоро он осознал: не догнать. Остановился перевести дыхание и вслушался. Звуки шагов слышны, но в другом месте. Вытер пот со лба – и тут же вспомнил узелок под камнем у очага.
Направление он с облегчением вспомнил: все время в гору. Значит, теперь надо возвращаться – бежать под уклон.
Задыхаясь, Кардель влетел на полянку и остановился как вкопанный. А если появились новые следы? Не затоптать бы. Пышная еловая лапа у очага на месте. Значит, он ее опередил. Дождался, когда стихнут тяжелые удары крови в ушах и прислушался – ничего. Только тихий, неумолчный шум леса. Может, ошибся? Узелок не ее, а еще чей-то? А может, решила пожертвовать своим имуществом, лишь бы не встретиться с преследующим ее чудовищем?
Подошел к землянке и прислушался.
Весенний ручей журчит слишком тихо, чтобы скрыть ее запаленное дыхание.
Стоит настолько прямо, насколько позволяет низкий потолок ее убежища. Прижалась спиной к бугристой земляной стене. Выставила перед собой нож – настолько маленький и зазубренный, что вряд ли заслужил право называться оружием. Как только увидела, что ее тайник обнаружен, размотала и сбросила закрывающую голову дырявую шаль. В землянке темно, Карделю не сразу удалось приноровиться к обманчивым теням – и плечи опустились от разочарования.
Не она. Из-под спутанных волос, через лоб и на ввалившуюся щеку – огненная молния родимого пятна. Пересекает бровь, отчего взгляд ярко-голубого глаза кажется особенно пронзительным, почти пугающим. Не зная, что перевешивает – разочарование или облегчение, – Кардель присел на бревно и вытянул нестерпимо гудящие ноги.
– Выходи. Я принял тебя за другую. Клянусь – ничего плохого тебе не сделаю. Даю слово.
– Слово он дает! Если б я верила словам, меня давно уж и на свете-то не было бы.
– Микель Кардель. Это имя мое – Кардель. Микель.
Одну за другой оторвал отяжелевшие ноги и повернулся спиной.
– Только не тычь меня в спину своей шпилькой. Если хочешь, можешь идти на все четыре стороны.
Закрыл глаза и начал медленно называть цифры, обозначающие то ли секунды, то ли другие, более весомые отрезки времени. А когда открыл и обернулся, увидел: она все еще стоит у входа в землянку. Руку с ножом опустила.
– Ты все еще здесь?
– Надо забрать