Дик бросил взгляд на герцога. Тот ослепительно улыбался.
– Не туда смотришь, – хмыкнул кавалерист, – Рокэ скрытен, как Леворукий, но Моро готов всех разнести по кустам, а это верный признак – черный змей чует хозяина, как никто. Хотел бы я знать, что с Вороном такое. Вчера был человек человеком, а сегодня не ровен час кого-нибудь убьет.
А вот Ричард ничего знать не хотел, он был слишком счастлив, чтобы думать о неприятностях. Слова Савиньяка вылетели у юноши из головы, едва он занял свое законное место рядом с Проэмперадором Варасты. Рокэ дружелюбно кивнул оруженосцу, он казался вполне довольным, а Моро просто выказывает норов. Мориск не любит, когда рядом незнакомые кони, а всадник тут ни при чем.
Распахнулись ворота, и блистательная кавалькада потянулась по радостно вопящей улице. Заворачивая за угол, Ричард бросил прощальный взгляд на «Талигойскую звезду». Юная Октавия задумчиво смотрела вдаль, она ждала свою любовь и надеялась на счастье, а Ричард Окделл на него не надеялся, потому что был счастлив здесь и сейчас.
2
Матушка и отец Маттео предостерегали от тщеславия и гордыни, но когда герцог Окделл конь о конь с Первым маршалом Талига вступил в Олларию, он был горд. Столица упивалась победой – горожане толпились на улицах, орали, махали руками и платками, подбрасывали в воздух шапки, шляпы и чепцы, звонили во множество украшенных разноцветными лентами колокольчиков. Им отвечали большие колокола на храмах и сторожевых вышках, балконы и окна домов украшали трепещущие на легком ветру ленты, на воротах висели гирлянды из туевых ветвей, в которые были вплетены восковые и бумажные цветы, издали мало чем отличавшиеся от настоящих.
Короткий заблудившийся между осенью и зимой день неотвратимо кончался, солнце клонилось к западу, окрашивая легкие облака в нежно-розовые и сиреневые тона. Скоро на перекрестках зажгут костры, веселые и добрые по случаю праздника стражники выкатят жителям доброго города Олларии бочки с вином, и начнется недельный праздник.
Кавалькада миновала город Франциска, затем Новый город, переставший быть таковым четыреста лет назад, но сохранивший название, и, наконец, Старый. Расцвеченный флагами и венками из пунцовых королевских гвоздик Ружский дворец остался слева, впереди замаячила Фабианова колонна. Во времена Раканов ров, в который поступала вода из Данара, отделял обиталище талигойских королей от города, в котором жили простые смертные, но Франциск Оллар решил, что это неправильно.
Узурпатор повелел снести часть укреплений и засыпать ров, на месте занимавшего северную часть Цитадели аббатства вырос Новый Дворец, а старый, кроме речного крыла, вписанного гайифскими зодчими в новую постройку, снесли. Спустя двести лет разобрали обветшавшие резиденции глав Великих Домов, перестроили королевский храм, а место толстых каменных стен заняли изящные кованые решетки.
От