– Сейчас, принесу еще. -
Сказал он заплетающимся языком непонятно кому и ступил на рельсы трамвайных путей. Звук удара не заметил никто кроме водителя трамвая и мужчины в дорогом костюме.
Мужчина в дорогом костюме подошел ближе и наклонился к самому трупу.
– Вставай. -
Сказал он.
– Вставай говорю! -
– Где я? -
Послышался слабый испуганный голос.
– Умер ты. И нам пора идти. Советую тебе, вспомнить все твои хорошие поступки. Человек ты был так-себе Толян. –
Ново-усопший Толян осторожно поднялся и с опаской осмотрелся, он увидел, как его пьяные друзья бегут к трамваю спотыкаясь о собственные ноги мыча и плача. Толян постоял, немного подумал и наконец спросил.
– А, можно дочь повидать? –
– Вспомнил наконец? Сколько лет ей, помнишь? -
Мужчина в дорогом костюме недобро усмехнулся, Толян инстинктивно съёжился.
– Не помню. -
Совсем сник Толик. Он хотел еще что-то спросить, но мужчина в дорогом костюме уже открыл дверь, которая просто возникла посреди улицы.
– У тебя последний шанс попрощаться. Не облажайся. -
Он протянул руку Толику, тот молча ухватился, и они оказались во мрачной комнате.
Окна вокруг были занавешены плотными тяжелыми шторами, спертый воздух давил. Темно. В глубине комнаты едва виднелись очертания девушки, девушка сидела в кресле съёжившись. Она была настолько худа, что ее кости выпирали из-под футболки. Толик подошел ближе и положил руку ей на голову, девушка вздрогнула словно от удара, она подняла мокрое от слез лицо и осмотрелась. Лучик солнца просочился в комнату сквозь прореху в тяжелых шторах и на мгновенье осветил лицо девушки, оно было уставшим, на лбу пролегли ранние морщинки. Толику показалось сто перед ним сидит не молодая девушка, а древняя старуха. Свежие синяки на скулах и шее резонировали на бледной коже. Толик опустился на колени на против дочери разглядывая ее лицо.
– Что происходит? -
Спросил он у мужчины в дорогом костюме, но тот лишь пожал плечами и сделал вид что рассматривает цветы на стеклянном столике.
Девушка снова опустила голову и заплакала.
– Скажи мне! Что здесь происходит? -
– Это твой последний шанс, не мой. Вот и думай. -
Толик снова протянул руку, но девушка вжалась в кресло, и он в бессилии опустил руку, она не видит его, но интуитивно чувствует, что рядом кто-то есть.
Входная дверь заскрипела и дверной замок повернулся три раза. В квартиру вошел молодой человек с двумя тяжелыми сумками. Он бросил их возле кресла.
– Иди, готовь. -
Рявкнуло он.
–Это че? Э-э-э-это вот это вот? Как? Почему она от него не уходит? -
Толик сжал кулаки и пошел прямо на молодого человека.
– Ах ты жалкий говнюк! –
Тяжелая рука легла на плечо мужчины.
– Ты не сможешь его достать кулаками. –
Сказал мужчина в дорогом костюме.
– Антон, не надо! Я все сделаю. -
Девушка поднялась из кресла, она была такая тонкая что ее шатало. Толик попробовал схватить молодого человека, но его рука прошла насквозь.
– Ты умер. Думай быстрее, у тебя мало времени. -
Сказал мужчина в дорогом костюме и взял со стеклянного столика декоративный ароматический шарик. Немного повертев его в руках, он положил его на место. Толик был зол, в основном на себя. Он много лет не видел дочь и за алкогольным угаром даже забыл, что она есть. И теперь стоя в ее квартире он отчаянно хотел отмотать все обратно и защитить ее от этого урода. Но он мертв. И ничем не может, помочь.
Тусклый свет, что исходил от тусклой, лампы замигал и толик со злости пнул его ногой. Лампа слетела с низкого столика и пролетела через всю комнату.
– Что ты сделала, глупая баба? –
Антон истерически прижал руки к груди, а дочь толика замерла, не зная, чего ей боятся больше. Но реальная угроза от Антона пугала ее гораздо больше т она стала пятится ко входной двери, чтобы успеть выбежать из квартиры. Толик пнул ногой невысокий столик и тот полетел вслед за лампой. Девушка зажала рот рукой, стараясь не закричать, а ее супруг с расширенными от ужаса глазами отскочил в сторону входной двери. Толик подошел к телевизору и скинул его на пол. Он принялся крушить все вокруг. В ход шло абсолютно все что попадалось под руку. Толик кричал, почти рыдал от бессилия. Когда он наконец успокоился, толик повернулся к своей дочери,