Достаточно было сидеть тихо и не вмешиваться в разговоры взрослых, и тогда они начинали болтать о том, что их на самом деле волновало. Некоторые пансионы походили на вокзальный перрон – совершенно разные люди оказывались в одном месте и были вынуждены беседовать друг с другом. Однако всех жильцов объединяло что-то общее – какое-то сиротское бесприютное чувство, заставляющее их каждые несколько дней снова собирать чемоданы и спешить в следующий городок, где будет в точности такой же пансион с отсыревшими обоями над кроватью и плоскими подушками в засаленных наволочках. И мы с братом вслед за матерью непрестанно собирали и разбирали чемоданы, даже не пытаясь запомнить, как зовут наших соседей или хозяйку пансиона. В своих странствиях мы встречали и дурных, и хороших людей – подчас их было не отличить друг от друга, в таком отчаянии они находились. Кто-то из них ещё пытался сохранить достоинство и надежду на лучшую участь, но были и те, кто хорошо понимал, что утратил возможность вернуться в прежнее общество. Нам с братом принадлежали роли наблюдателей, и нельзя сказать, чтобы мы этим пренебрегали. Подобная жизнь рано раскрывает глаза на неприглядные стороны человеческой натуры, леди Элспет.