Итак, время шесть часов вечера. Нам говорят: «В шесть тридцать можно прийти на службу». А мы только с дороги, голодные, ничего не ели несколько часов, но вещи бросили и пошли. Хорошо, что в гостинице, где паломники живут, стоят вазочки с конфетами, печеньями, сухарями и фруктами, а также есть вода, поэтому мы успели чуть-чуть перекусить и в половину седьмого уже были в храме.
Служба длится до часу ночи, шесть с половиной часов. Мы провели там какое-то время, потом нам тихонько сказали: «У вас сейчас будет исповедь. Придет владыка, отец Ефрем, он примет на таинство тех, кто завтра хочет причащаться». И где-то в половину двенадцатого настоятель Ефрем действительно позвал нас и начал исповедовать. Заходили каждый по одному, при игумене уже был переводчик, иеромонах. Вот так все и исповедовались.
Выходим мы с Александром после исповеди, довольные такие, на душе легко, свободно – ни с чем не сравнимое ощущение. Видим, что служба вроде как уже к концу подходит, решили пойти на улицу. Стоим там, дышим свежим воздухом, вокруг темно, звездное небо над головой… Афоризм Канта в чистом виде! И вдруг идет какой-то монах и говорит нам:
– Братья, а вы что, католики?
Мы переглядываемся:
– Нет.
– А что ж вы тогда со службы уходите? Ну-ка давайте обратно.
Улыбнулись, пошли обратно и уже стояли там до часу ночи.
Но везде с нами обращались деликатно и мягко. Например, монахи видят, что ты паломник, и ставят поближе к алтарю. А когда в самом начале и в самом конце литургии все идут поклониться иконе Богородицы, они всегда пропускают тебя вперед. Все время помогают, однако при этом никто ничего не навязывает, ты должен определиться сам.
Как завершилось все, нам говорят: «Идите отдохните. И помните, в семь часов – новое богослужение». Мы вздохнули и наконец пошли спать, этот долгий, полный волнений день был окончен.
В половине седьмого утра нас разбудил стук, раздающийся в коридоре, – как оказалось, это местный «будильник». Представьте, ходит монах, у него в руках длинная палка, и он стучит по ней другой палкой: «Тум-тум, тум-тум». Выбивает определенный ритм. Потом стук становится все быстрее и быстрее – значит, время уже совсем на подходе, нужно вскакивать и бежать на службу. И эти монахи как тысячу лет назад ходили с палками, так и ходят до сих пор: никаких часов, мобильных телефонов и даже механических будильников.
Интересно, что во многих афонских монастырях пользуются византийской системой исчисления времени, когда новые сутки начинаются с заходом солнца, а дневное время считается с момента рассвета. Получается, что вечер, в привычном нам понимании, становится ночью, а ночь превращается в утро. Из-за того, что в разное время года световой день тоже разный,