Вёртка посмотрела на меня очень жалобно. Сияющие солнышки глаз – на мокром месте.
– Нет, – успокоила я, – я с тобой так не поступлю. Это… бесчеловечно. Но да в старых искрах, говорят, человеческого оставалось мало. Долгожительство развивает силу и опыт, но сжигает душу.
Моя подруга вытянулась и боязливо коснулась кончиком хвоста тонкой кожицы. И сразу же отдёрнулась, и её глаза стали ещё грустнее.
– Да? – я нахмурилась. – Узнаёшь своих? Значит, искра.
…и чтоб ей икалось посмертно за такое обращение с друзьями…
– Сможешь теперь понять, как их находить, эти… клочья? – я посмотрела на Вёртку.
Подруга сосредоточенно начертила кончиком хвоста несколько непонятных символов, покрутилась на месте, снова что-то начертила и возбуждённо кивнула. И сразу же метнулась молнией прочь – опробовать новые чары. А я снова подняла оба лоскута к свету и прищурилась, разбирая символы. Знойными мороками мы не занимались слишком давно. Можно попробовать изучить эти чары в дороге, между делом.
«Хвост», одно «крыло»… или два «крыла». При сильной искре обычно находилось три паразита. Остался третий. Не факт, что здесь, в подземелье… но поиски покажут.
Я присмотрелась, заметила рядом с «башней» Зима, очень чем-то своим занятого, и по верёвке спустилась вниз. Пёс по-прежнему дремал и явно не собирался уходить, то есть в других пещерах Сердца больше делать нечего. Ему. А у меня осталось одно дело. Нет, два. Раз уж мы так глубоко забрались, это тоже надо использовать.
У ближайшего же столба я остановилась и прижала ладонь к камню. И он, как живой, прильнул ко мне тёплым боком. Ещё тёплым – но уже остывающим. День-два, и искры погаснут. Чары умрут. Камни осядут. Пещера обрушится. И на древнее волшебство не останется даже намёка. Лишь наши воспоминания.
Я закрыла глаза и позвала искру. В сильные чары, говаривал дед, искры вкладывают душу. И поэтому иногда они отзываются. Что-то в них хранится – не то частичка души, не то её отражение. И если в чарах осталась хоть капля силы, если подобрать нужные слова, если очень захотеть услышать…
Ладонь обожгло, и я снова рухнула в колодец.
…Ветер гнал по выжженной пустоши облака пыли. Солнце, скрытое мутной пеленой, светило тускло и багрово. Зной в перегретом воздухе давил, душил, сжигал.
Хорошее место. Открытое. Просторное. Но люди должны его покинуть. Лишь тогда здесь появится новый город. Обманный. В вечном тепле даже зимой, с земляными постройками для отвода глаз. Правда, от гор далековато… Но лишь здесь пока нет меток вернувшихся. Поставь стену там, где есть хоть одна, – разорвёт чары, гиблой гнилью разъест до прорех.
Пусть далеко. Лучше спасти меньше, чем совсем