Как же это ужасно! – Воскликнул лорд Генри. Я могу стерпеть грубую силу, однако грубая рассудительность крайне невыносима. Есть в ней что-то несправедливое. Она заходит дальше, чем интеллект.
Я Вас не понимаю, лорд Генри, – сказал сэр Томас, багровея.
А я понимаю, – с улыбкой отозвался мистер Эрскин.
Все парадоксы по-своему полезны… – продолжил баронет.
Разве это парадокс? – Спросил мистер Эрскин. – я так не думаю. Хотя, может и так. В конце концов, за парадоксами кроется истина. Чтобы понять реальность, нам следует посмотреть, как она идет по тонкому канату. Только когда она выкручивается, что акробат, можно ее познать.
Господи! – Сказала леди Агата, – о чем эти мужчины только не спорят. Уверена, мне никогда не понять, что вы там себе говорите. Кстати, Гарри, я на тебя сердита. Зачем ты убеждаешь нашего милого мистера Дориана Грея оставить Ист Энд? Уверяю, ему бы цены не было. Все были бы в восторге от его игры.
Я просто хочу, чтобы он играл для меня, – с улыбкой сказал лорд Генри, он посмотрел за стол и поймал радостный ответный взгляд.
– Они же такие несчастные там в Вайтчепел, – продолжила леди Агата.
Я способен сочувствовать всему, кроме страданий, – сказал лорд Генри, пожав плечами. – Я не могу им сочувствовать. Они слишком уродливые, слишком ужасные, слишком волнующие. Есть что-то очень мрачное в нынешней привычке сочувствовать боли. Нам стоит сочувствовать цветам, красоте, радости жизни. Чем меньше сказано о трагедии жизни, тем лучше.
Однако, Ист Энд остается очень важной проблемой, – отметил сэр Томас, мрачно кивнув.
Вы правы, – ответил юный лорд. – Это проблема рабства, а мы пытаемся решить ее, развлекая рабов.
Политик с интересом посмотрел на него.
Что же Вы предлагаете изменить? – Спросил он.
Лорд Генри рассмеялся.
– Я не хочу менять в Англии ничего, кроме погоды. – Ответил он. – Мне вполне достаточно философского созерцания. Однако, поскольку девятнадцатый век обанкротился, потратив все свои соболезнования, я бы предложил обратиться к науке, чтобы она исправила положение. Преимущество эмоций заключается в том, что они вводят нас в заблуждение, а преимущество науки – в том, что она лишена эмоций.
Но мы несем такую огромную ответственность, – скромно вмешалась миссис Ванделер.
Действительно огромною.
Лорд Генри посмотрел на мистера Эрскина.
Человечество слишком серьезно себя воспринимает. Это его величайший грех. Если бы пещерные люди умели смеяться, история сложилась бы совсем иначе.
Вы меня утешили, – прощебетала графиня. – Раньше когда я посещала вашу тетю, я чувствовала вину за то, что вовсе не интересуюсь делами в Ист Энде. Отныне я смогу смотреть ей в глаза и не краснеть.
Иногда даже полезно немного покраснеть, – отметил лорд Генри.
Только в молодости, –