– Верно, а как ты догадался? – удивился тот же самый мужик.
– Видел тебя на вымоле в Угличе. Плохо, что ты меня не запомнил.
Тут вступил в разговор второй курьер:
– Тогда вот тебе пенал! В нем бумаги, о которых ты говорил. Еще хозяин велел передать на словах, что ждет тебя к себе в любое время. Зимой в селе Сухоруково, а летом в Угличе.
– Передай Фоме, что я обязательно приеду, только раны залечу. Может переночуете у меня?
– Нет, боярин, надобно вертаться. Хозяин велел туда и обратно.
– Куда на ночь глядя?
– Дело наше привычное, не боись.
Матвей открыл пенал, просмотрел бумаги, убедился, что те самые и с посыльным отправил пенал в приказ Румянцеву. Дарья интереса не проявила, так было заведено в их доме, к службе батюшки интереса не проявлять. А ежели станет что-либо известно, то рот на замок.
Вечером Румянцев приехал к Матвею и сразу поблагодарил его за службу.
– Вот Семен Раменный свою часть профукал! – заметил Степан Владимирович, – немца по пути в Нижний перехватил их посол и забрал все бумаги. Твоя работа единственное свидетельство об истинных намерениях немцев. По первой предварительной оценке, поиск серы лишь благовидный предлог для изучения всего, что скрыто в недрах земли вдоль Волги.
Матвей продолжил службу в Приказе в должности подьячего. Когда полностью окреп, попросил благословения у родителей Дарьи на их женитьбу. Степан Владимирович и его жена дали согласие, но посоветовали ехать в Чернопенье за благословением батюшки жениха. Сам Еремей приехать не мог по причине болезни ног.
Подходил к концу 1590 год, принесший много непредвиденного. Обошлось без смертей ближних, каждый понимал и благодарил Господа Бога за то хорошее, что случилось в истекшем году.
Наступил 1591 год. В полдень 15 марта в Угличе ударил набатный колокол. Народ сбежался со всех сторон. На земле у дворца лежало тело царевича Дмитрия. Убийца перерезал отроку горло. Над убитым вопила его мать. В отчаянии она перечисляла всех, кого считала убийцей сына. Перечисленные ею люди оказались посланцами Бориса Годунова. Народ в гневе убил и растерзал двенадцать человек. В Москву послали гонца к царю Федору Иоанновичу. В Кремле депешу перехватил Годунов и под предлогом заботы о здоровье государя доложил, что Дмитрий случайно упал на нож. Годунов создал комиссию во главе с Шуйским Василием Ивановичем. Было хорошо известно, что осторожность Шуйского бежит впереди его ненависти к роду Нагих, материнской стороне царевича. Шуйский проявил настойчивость в расследовании, семью Нагих сослали в дальние города; Марию – мать царевича, насильно постригли в монахиню, с именем Марфа. На всякий случай Шуйский многих, порой не имевших никакого отношения ко двору, приговорил к смерти. Кому-то по приговору отрезали языки; группами ссылали в Сибирь. Досталось вестнику беды углицкому набатному колоколу. По приговору его отвезли в Тобольск от греха по далее.
С депешей в Разбойный приказ из Калуги Румянцев