– Как ты считаешь, Ралд, – задумчиво промолвил Дитр, потирая подбородок, – стоит ли трясти этого Дирлиса? Больничную дугу Ребус ни разу не трогал. Столько беззащитных людей, а он туда и близко не подходил.
– Ты сам все только что сказал, шеф, – Ралд еще шире ощерился, закатив глаза.
«Дорц Герцес, исключен с отделения теории всемирных сил после того, как на одном из занятий публично разделся, дал пощечину профессору и принялся отплясывать на столе. Головной студент Рофомм Ребус утверждает, что Герцес и до того проявлял признаки извращенной натуры, в частности, позволял себе высказываться о младших юношах в телесном контексте. Доселе Герцес в подобном не был замечен, он имел лучшие оценки наравне с Головным…»
– Гной всемирный, – высказался Дитр и захлопнул папку.
– Там еще много, – пообещал Ралд. – Почитай.
Дитр читал. В каждом из случаев фигурировало имя Ребуса, но не только эти их объединяло. Студенты сходили с ума, портили себе имя, их вышвыривали из института или лишали Стипендии, а то и вообще увечили, но доказать постороннее вмешательство так ни разу и не удалось. Не всегда было понятно, чем они разозлили Ребуса, однако в большинстве случаев, как понял Дитр, они либо оскорбили его, либо ослушались, либо стали препятствием, как, например, Герцес с его оценками.
Особо выделялся случай с преподавателем антропологии. Тут, добавил Ралд, его бы даже не сцапали, по сути, он не был виноват. Но случай прекрасно демонстрирует его характер. Равила Круста же в письме предположила, что часть рисунков, возможно, была сделана на паре по антропологии, где сидели студенты с отделения всемирных сил, медики, художники-портретисты и полицейские курсанты.
«Толлон да Лайнфеи, преподаватель антропологии, на совместной лекции медицинского отделения, а также отделений изящных искусств и теории всемирных сил, заявил, что есть порода – с зарегистрированными особями, а есть лишь фенотипические представители, на деле имеющие лишь внешние свойства отборных, но крепкой породы не имеющих. Рофомм Ребус, студент первого года отделения теории всемирных сил, вступил с ним в спор. Преподаватель, у которого это было явно не впервые, рассвирепел и велел юноше выйти в центр зала, чтобы он его замерил. Толлон да Лайнфеи заявил, что мерки снять с одетого человека невозможно, на что студент лишь пожал плечами и стал раздеваться. Преподаватель спрашивал его, носит ли Рофомм Ребус эти имя и фамилию по праву, есть ли у него герб и печать в личнике от диаспоры – или же он просто «фенотипически удачная беспородная особь».
Другие студенты сперва были смущены, но прервать преподавателя не пытались. Все заявляли, что да Лайнфеи явно пытался унизить их соученика, но тот держался спокойно и беспечно. По просьбе кого-то из художников он повернулся боком и напряг мышцы на руке и на бедрах, а потом Ребус попросил у приятеля папиросу и раскурил ее. Да Лайнфеи, увидев, что в лектории курят, в резкой форме высказал возмущение