С загадочным видом подружка закрыла за собой дверь.
– Вербена – это не растение? – уточнил «господин Коэн».
– Третья соседка по этажу, – подсказала я.
– У тебя забавные соседки… и имена у них интересные, – прокомментировал он и наконец сосредоточился на эссе.
С задумчивым видом он скользнул глазами по строчкам, а потом начал исправлять ошибки, и я попала в ученическую преисподнюю. Каждый раз, когда самописное перо острием выводило очередную позорную правку, мне, как на уроке грамоты, хотелось забраться под пол и сверху заложить себя паркетными дощечками.
– И как? – вытягиваясь на стуле и заглядывая в исчерканный листок, спросила я.
– У тебя красивый почерк.
– Долго тренировалась. Ты скажи про эссе.
– Совсем не дается северный диалект, принцесса? – с фальшивым сочувствием протянул Ноэль и в очередной раз невозмутимо подрисовал в слове пропущенную букву.
– Может, ты просто напишешь, как надо, а я перепишу, – шустренько придумала я, по-моему, самый лучший способ подготовки к экзамену.
Ноэль бросил на меня фальшиво-укоряющий взгляд:
– Это неспортивно.
– Наплевать! – воскликнула я. – Поздно заботиться о гордости! В этом соревновании я продула еще на старте. Если ты напишешь эссе, я не буду чувствовать себя униженной, а приму его с большой благодарностью.
– Смотрю, ты вообще любишь мошенничать, принцесса.
– А если я завтра не сдам? Придется отменить прогулку, – развела я руками.
– Мы отменим прогулку и будем заниматься диалектом все каникулы, – предложил он, как-то ловко перебив шантаж весьма соблазнительным предложением. – У тебя много планов на каникулы, Чарли Тэйр?
– Никаких, – без колебаний ответила я, мысленно отправив письмо отцу и избавив себя от праздничной недели в родовом поместье Чейсов. Даже почувствовала облегчение, хотя еще ничего не сделала. – К слову, профессор Канахен советовал ближе общаться с носителями языка. Сказал, что это исправит мой провинциальный акцент.
– У тебя очаровательный акцент, – хмыкнул Ноэль.
– И я так думаю! Но увы, профессор с нами не солидарен.
– Значит, все к лучшему, – с улыбкой заметил Коэн и вдруг начал быстро дописывать мое эссе мелким, но твердым почерком.
Некоторое время я смотрела, как перо скользит по бумаге. На лицо парня падали темные волосы, и в свете люстры на два десятка магических огней мерцали русые пряди. В ушном своде по-прежнему блестел золотой шарик.
– Парни с факультета высшей магии просили передать, что искренне извинились и я их простила, – отвлекла я Ноэля от работы.
– А ты их простила? – бросил он взгляд искоса.
– Конечно! Я же потратила их деньги на сирот!
– Почему ты выбрала благотворительность?
– Никогда не была щедрой за чужой счет. Неудержимо захотелось попробовать. – Я дернула плечом. – Так что, Ноэль,