Итак, друзей мне спасти не удалось. Жаль, до внутреннего крика, до адской боли, раздирающей душу… Но это – судьба. Зоне не было угодно, чтобы сбылось мое желание, – значит, ничего не поделаешь, так тому и быть. И теперь возникает вопрос: что делать мне? Человеку, у которого Зона отняла единственную цель в жизни. Если нет ее, цели, то какой смысл дальше небо коптить? Мне порой напоминают насчет моего Предназначения уничтожать зло, нести добро… Чушь это все крысособачья. То, что одному – зло, для другого добро, и наоборот. Если это осознать, то однажды придешь к тому, что ты, носитель некоего абстрактного добра, никто иной, как просто убийца. Душегуб, оправдывающий свое маньячество высокопарными речами и придуманными принципами…
– Это не так, – сказал Томпсон.
– Что не так? – не понял я.
– Ты задумался и говорил вслух, – пояснил полицейский. – Добро не абстрактно. Оно конкретно. Когда я стреляю в дилера, из-за которого дети становятся наркоманами, я не сомневаюсь, правильно я делаю или нет. Когда я убиваю бандита, зарезавшего женщину ради сотни баксов, я уверен, что прав на все сто процентов. Я дал клятву своему народу служить ему и защищать его от всякой мрази. Это мой закон, которому я следую и буду следовать, даже если ради этого придется лишать жизни тех, кто ее недостоин.
– Красиво сказал, – кивнул я. – И личный закон у тебя хороший. Но я так скажу – нечего тебе делать в Зоне, Джек Томпсон. Ты там нужен, у себя дома. Здешняя грязь – не твоя, и разгребать ее – это не твое дело. Каждый человек хорош на своем месте.
Полицейский покачал головой.
– Не человек я. Мутант, ты ж сам сказал. Не примут меня обратно… таким.
– Не согласен, – хмыкнул я. – Если твой начальник не идиот, ему точно пригодится полисмен, способный одним лишь окриком посадить на задницу любого преступника.
– Может, ты и прав, – с ноткой тоски в голосе проговорил Джек. – Но все равно не выйдет. Я понятия не имею, где нахожусь, и вряд ли найду выход из Зоны.
Хммм… Ведь он прав. По-хорошему, Томпсону на север надо, к Стене, которую охраняют его земляки. И если идти к ней кратчайшей дорогой, то придется миновать как печально известную Чистогаловку, так и гораздо более знаменитые в этом плане Янов и Припять. То есть прогуляться в непосредственной близости от ЧАЭС, которая словно магнитом притягивает к себе всякую нечисть.
– Вот оно как, значит, – медленно проговорил я.
– Ты о чем? – поинтересовался Томпсон.
– О том, что, по ходу, придется мне тебя проводить до Стены. Думаю, этот подвиг мне Зона зачтет как Долг Жизни за то, что ты спас меня в тот день, когда я должен был убить того, кого убил ты.
– Если ты про ту тварь, что убила мою семью, то ты мне ничего не должен, – сказал Томпсон. – Это была моя месть. И только моя.
– Это твое мнение, – отозвался я, нажав голосом на «твое». – У меня оно иное. Ну что, долго мы тут стоять будем? Тебе в Америку надо, служить и защищать, у меня тоже дел куча. Потому нечего время терять, пошли уже.
– Куда? –